было видно, но можно догадываться) вроде бы оглядывал детей, продолжавших весело играться. Он как будто искал кого-то или сомневался в чём-то, а может, всё вместе.
Наконец он неожиданно уверенным, весьма скорым шагом направился к детям на площадке, а именно к той небольшой группе, к которой принадлежали Лена и Дашенька. Когда человек подошёл к ним уже совсем близко, дети не могли более не обращать на него внимания, так что вежливо подняли головы на незнакомца, у которого к ним, как казалось, было какое-то дело. Своими пытливыми детскими глазками они смотрели на чёрную фигуру, стоявшую теперь прямо перед ними и окутавшую их своей длинной тенью. Малышам, должно быть, было очень-очень интересно, что за человек это был и чего он хотел. По его внешнему виду даже вблизи нельзя было совсем ничего сказать о том, кем он являлся. В том предмете одежды, что был небрежно натянут на его голову, в области правого глаза была проделана неаккуратная дырка, и обнажённый маленький белый овал с тёмной точкой посередине метался от ребёнка к ребёнку, бегло оглядывая их. Только по росту и телосложению можно было однозначно определить, что человек этот был взрослый, так что каждый ребёнок по умолчанию, конечно же, особенно уважал его и был готов оторваться от игры, чтобы посодействовать любому взрослому делу.
— Здравствуйте, — почтительно начала Лена.
Но загадочный человек ничего ей не ответил. В этот момент он нагнулся, подхватил на руки маленькую Дашеньку, сидевшую тут же, рядом с сестрой, выпрямился вновь, прижал девочку к себе сильнее, зачем-то прикрыл ей рот ладонью, развернулся и, так и не произнеся ни слова, стал поспешно удаляться с игровой площадки. Маленькие детки, наблюдавшие за сценой со стороны, провожали удалявшегося чёрного человека с Дашенькой на руках взглядами непритязательного любопытства. Совсем скоро они продолжили свои игры как ни в чём не бывало. Впрочем, ничего особенного для них действительно не случилось, разве что Лену эта ситуация привела в лёгкое недоумение. Первые секунды она так же, как и остальные дети, не поднимаясь даже с земли, просто наблюдала за незнакомцем: за его приближением, за тем, как он взял к себе её сестрёнку и за тем, как стал куда-то уходить. Лена, как девочка воспитанная, отлично знала, что если взрослый человек делает что-то, — что бы это ни было, — значит, так и нужно, значит, это делается исключительно ради какого-нибудь блага. Ведь взрослые, конечно, понимают куда больше неё. И даже если незнакомый взрослый вдруг забирает её младшую сестрёнку с игровой площадки, — значит, так для чего-нибудь нужно. Лена и не думала препятствовать, — конечно, нет! — только вот ей стало очень интересно, по какому всё-таки поводу и куда уносят теперь её Дашеньку. Без спешки она поднялась с песка, аккуратно разместила на земле свою пластиковою лопатку и веточного человечка и лёгкой трусцой побежала догонять удалявшегося незнакомца.
Когда Лена нагнала его, она застала Дашеньку, которую он прижимал к плечу, в очень… не очень хорошем состоянии. Маленькая девочка уже начала хныкать, крохотные слезинки подрагивали на её щеках. Но конечно — конечно же! — в этом не могло быть ничего такого; конечно же, малютка по-прежнему была самым счастливым созданием в мире! Но хныкала она, разумеется, только лишь от своего детского, чистого, наивного непонимания происходящего и от лёгкого волнения. Она ведь ещё даже не представляла, какое счастье её ждёт!
— Прошу прощения, — скромно обратилась Лена к незнакомцу, еле поспевая за его скорым большим шагом, — скажите, пожалуйста, а куда вы забираете девочку? Дело в том, что она моя сестрёнка, и я поэтому интересуюсь…
В ответ на это человек лишь пренебрежительно промычал носом. Дашенька в руках незнакомца как могла подавалась головой и ручками к сестре из-за его плеча. За невозможностью говорить с прикрытым тяжёлой ладонью ртом, Дашенька только мычала что-то невнятное и своими мокрыми глазами как бы умоляла Лену забрать её из чужих рук. Что ж поделать, — дети! Эти милые, прелестные, невинные создания ещё так мало понимают в жизни! Как славно, что Лена всё понимала правильно.
— Ну что, что ты хныкаешь? — с добрым назиданием обратилась Лена к сестрёнке. — Не надо хныкать, чего ты! Всё с тобой будет хорошо, как же может быть не хорошо? — девочка издала звонкий смешок. — Вы простите, простите её, — обратилась Лена снова к незнакомцу, — она ещё маленькая, совсем ничего не понимает. Ведь вы же её не просто так несёте, но она не понимает! Дашенька, ну что ты, — говорила Лена сестрёнке, — ну не мешай ты дяде тебя нести, успокойся.
Но Дашенька, никогда прежде не бывавшая в таких обстоятельствах, наивная малышка, стала корчить совсем невесёлое лицо (ах, как это… не могу!..) ещё сильнее, ещё страшнее (прошу, простите). Она с таким необузданным старанием рвалась прочь из рук незнакомца, всё туже сжимавших её, пыталась вынуть зажатую свою ручку и протянуть её к сестре! Ах, это дитя! Но Лена, разумная девочка, не поддавалась на детские выходки своей сестрёнки и только успокаивала её, повторяя, что так себя вести не следует и что, наоборот, лучше быть прилежной девочкой и поспособствовать доброму незнакомцу.
— А всё-таки откуда вы, если можно узнать? Вы, может быть, из Розового патруля? Я бы так хотела познакомиться с вами, если только можно!.. — с энтузиазмом выговаривала Лена на ходу, но не получала ответа.
Чёрный человек совсем не обращал на неё внимания, он только ускорял свой шаг и сильнее прижимал к себе брыкавшуюся Дашеньку. Лена так устала семенить за ним вслед, что решила наконец остановиться. Несколько секунд она стояла на месте, переводя дыхание, и провожала взглядом незнакомца с сестрёнкой. В один момент она выкрикнула Дашеньке вслед:
— Потом расскажешь, что там было!
Вскоре она развернулась и неспешным шагом направилась обратно на игровую площадку. Всю дорогу Лена строила догадки о том, куда же забрали её любимую сестрёнку и что её теперь ждёт. И много всего она обдумала, и каждая её мысль была о чём-нибудь непременно замечательном и счастливом. Ведь как же может быть иначе?..
Никогда, никогда я не устану воспевать величие нашего счастливого мира! Звонкое пение птиц, лёгкое дуновение игривого ветра, мягкий шелест листвы на деревьях, нежный шёпот воды, — всё аккомпанирует моему уверенному: «Как я счастлив! И как всё счастливо вокруг!». Невозможно выразить словами тот пиетет, то восхищение, что я испытываю к нашему любимому государству, подчинившему каждую песчинку на земле абсолютному счастью! Ах, великий народ, великое поколение!
Впрочем, есть один небольшой
