И все же я сделаю вам подарок, дамы и господа, гости «Бедной растерянной девочки». Да, щедрый подарок, совершенно бесплатно. Вервольфа, то есть волка с человечьими руками, лучше не съесть, а сжечь. И причин тому несколько.
Вы убили одну из моих внучек и съели другую. Но я не завидую вам. Поступив так, вы обрекли себя на вечный голод, который будет грызть вас изнутри, — голод, который постоянно терзает нас, меня и весь мой род, долгие-долгие годы. Голод, который был с нами всегда, еще до того, как мы переселились в эти края. В каком-то смысле вы стали моими детьми, моими сородичами. Вы тоже Тессдалью, Волкоголовые, — по натуре, если не по фамилии. А разве я могу обидеть сородичей?
Ну… запросто. Я ведь уже объяснила, что вервольфам это раз плюнуть.
Так или иначе, но сейчас я почему-то расщедрилась. Что-то на меня такое накатило. Я восхищаюсь вами, как охотник охотниками. Как вы ловко все подстроили — этот постоялый двор, где двери всегда нараспашку, эта волчья яма, замаскированная гостеприимством. Этот чудный новый трюк — накормить добычу досыта, позволить поросятам наесться до отвала, а уж потом… Не иссякает поток путешественников, которые останавливаются здесь, намереваясь отправиться дальше, но бесследно исчезают. Только и остается что следы на снегу, но и их заносит еще до следующего восхода луны, да еще шорох лап где-то неподалеку, в кустарнике. Шорох мягких лап, крадущихся следом. Остаются на снегу твердые, плотные катышки какого-то зверя, который явно питается только мясом.
О да, замечательно, саinarche, absolutement[37]. Са ira[38].
Но никогда не забывайте, на чьем страдании вы живете.
Я последняя в своем роду, я альфа и омега, начало и конец. И вы придете по первому моему зову, послушаетесь моего приказа, потому что я…
…а, как это называется?
«Вожак стаи», вот как.
Если хотите, можете даже называть меня бабушкой.
Сидней Баундс
Старый рынок
Плодовитый британский писатель Сидней Баундс в 1937 году вступил в Ассоциацию научной фантастики (Science Fiction Association), где познакомился с Артуром Кларком, Уильямом Темплом и Джоном Кристофером (Сэмом Йоудом).
Во время Второй мировой войны Сидней Баундс основал общество любителей научной фантастики, известное как «Cosmos Club», и ранняя проза писателя публиковалась преимущественно в любительском клубном журнале «Cosmic Cuts». Хотя первое из купленных профессиональным изданием произведений Баундса так никогда и не было напечатано, в конце 1940-х годов он регулярно писал захватывающие рассказы для журналов издательства «Utopia Press».
Писатель часто выпускал свои работы под псевдонимами, в частности, когда сотрудничал с такими научно-фантастическими журналами, как «Tales of Tomorrow», «Worlds of Fantasy», «New Worlds Science Fiction», «Other Worlds Science Stories», «Fantastic Universe» и другими. Когда популярность литературных журналов снизилась, Баундс стал публиковать свои произведения в различных антологиях: «Новая НФ» («New Writings in SF»), «Великие рассказы о призраках» («The Fontana Book of Great Ghost Stories»), «Великие ужастики» («The Fontana Book of Great Horror Stories»), «Монстры» («The Armada Monster Book») и «Призраки» («The Armada Ghost Book»). Рассказ «Цирк» («Circus») послужил основой сценария одной из серий телесериала «Сказки темной стороны» («Tales of the Darkside» 1986), режиссер Джордж Ромеро.
В дальнейшем произведения Баундса печатались в антологиях: «Страшные истории из космоса» («Tales of Terror from Outег Space»), «Страшные истории при свете газовой лампы» («Gaslight Tales of Terror»), «Страшилки» («Frighteners»), «Не выходите no ночам» («Keep Out the Night»), «Вампиры» («The Mammoth Book of Vampires»), «Новые ужастики» («The Mammoth Book of New Terror»), «Великие рассказы о призраках» («Great Ghost Stories»), «Истории, леденящие кровь» («Tales to Freeze the Blood»), а также в серии книг Филипа Харботтла «Приключения в жанре фэнтези» («Fantasy Adtvntore»). В 2002 году Харботтл составил первые сборник работ писателя для издательства «Cosmos Books»: «Сидней Баундс. Лучшее. „Странный портрет“ и другие рассказы» («The Best of Sydney J. Bounds: Strange Portrait and Other Stories») и «Сидней Баундс. Лучшее. Заблудившийся корабль и другие рассказы» («The Best of Sydney J. Bounds: The Wayward Ship and Other Stories»).
Сидней Баундс умер в ноябре 2006 года. Рассказ «Старый рынок» — одно из последних его произведений.
Джимми тщетно пытался освободиться — тяжелая цепь, которой его приковали к столбу на рыночной площади, ни в какую не поддавалась. Прочные звенья не разомкнуть, Огромный замок не взломать. Джимми в отчаянии стукнул цепью о мостовую — раздался оглушительный грохот. Потом парень поднял голову и посмотрел на башенные часы — было десять минут четвертого. Он просидел на цепи уже больше двух часов. Как же все-таки злобно над ним подшутили!
Полная луна медленно плыла над пустынной рыночной площадью: в серебристом свете то появлялись, то исчезали какие-то странные тени. Легкий ветер немного поиграл опавшими листьями, потом нашел где-то пакет и принялся им шуршать, а когда надоело, подобрался к мальчику и дунул на него ночной прохладой. «Хорошо, хоть дождя нет, — думал Джимми, дрожа от озноба всем своим тщедушным телом. — Да и зима, к счастью, еще не скоро».
С тех пор как его посадили тут на цепь, площадь оставалась совсем безлюдной: только бездомный рыжий кот однажды нарушил его одиночество. Набравшись храбрости, бродяга подошел к мальчику, понюхал его ботинки и отправился дальше по своим делам. Летом, пожалуй, у Джимми было бы больше шансов обратиться к кому-нибудь за помощью: мимо наверняка прошла бы какая-нибудь парочка влюбленных, которые могли бы его освободить. Осенними ночами людям не до прогулок. Странно, однако, другое: обычно центр города по ночам патрулировали полицейские — они охраняли магазины, рестораны, банки, — сегодня почему-то стражей порядка тоже не было видно.
Джимми растерянно озирался, смотрел на закрытые ставнями витрины и темные окна лавок и ресторанов, окружавших рыночную площадь. Бедолага знал, что ему предстоит просидеть на цепи еще несколько часов, прежде чем проснется рабочий люд и первые посетители придут завтракать вон в то кафе на углу.
Мальчику вдруг почему-то стало страшно. Он сидел на холодной мостовой, один, в темноте, на цепи, и ему казалось, что его все предали. Больше всего на свете несчастный теперь хотел одного: пережить эту ночь. Как он мог быть настолько глуп, чтобы думать, будто нравится Мэри!
В центре площади стоял старинный особняк, в котором размещалась администрация рынка, — там всем заправлял мистер Клэй. Сейчас здание выглядело каким-то призрачным и зловещим. Джимми вдруг увидел на фасаде дома, под самой крышей, просторную нишу, из темноты которой глядела на рыночную площадь скульптура неведомого существа.
