— Но живет-то Геннадий со мной, — Лера грозно сдвинула брови, и слова ее звенели металлом, выбивая искры подлежащими об сказуемые. — Я дала ему кров и работу, он спит со мной в одной постели, он водит мой автомобиль. Он ровным счетом ничего продать не может.
Смотреть на Гену в этот момент было жалко. Дело в том, что он и сам понимал, что живет за счет Валерьянки и ничего за душой не имеет. Поэтому он тупо пялился в пол и решал безумной сложности задачу.
— Когда? — спросил он в итоге.
— Что — когда? — удивилась Лера.
— Лера, помолчи, пожалуйста, — совершенно спокойно и без обиняков предложил Гена. — Когда она здесь появится?
— Она уже здесь, — сказал Авессалом. — Только тремя сутками позже. Сегодня у нас двадцать девятое апреля. Значит, она во втором числе мая.
— Вы понимаете, что несете? — заорала пришедшая в себя от Гениного выпада Лера. — Как человек может находиться тремя сутками позже? А где он сейчас?
— Я же объяснял — в грядущем, — терпеливо разъяснил Авессалом.
— Гена, у твоего друга сдвиг по фазе, — не снижая голоса, продолжила Лера. — Уходите, пока я не вызвала «скорую».
Авессалом встал и направился к выходу. Вслед за ним пошел Гена.
— Я с вами, — сказал он твердо.
— В таком виде? — брови Авессалома взлетели чуть ли не к корням волос.
Гена задумчиво осмотрел себя. Потом ушел в комнату. Спустя пять минут он вышел одетым, и первое, что бросилось Лере в глаза… вы угадали, это была знаменитая Генина рубашка. Остальные предметы одежды оказались более соответствующими требованиям моды и погоды.
— Как только смогу — отдам, — коротко бросил Гена, обулся и вышел вместе с Авессаломом из квартиры. Лера даже слова произнести не успела.
На улице Гена крупно пожалел, что ушел, но, справедливо полагая, что назад дороги уже нет, спросил у Авессалома:
— Ну так что?
— Вы имеете, что продать?
И это прозвучало настолько недвусмысленно и зловеще, что Гена понял: покупают у него душу.
Восемь часов вечера, второе мая, Дворцовая площадь, народу практически никого, и Володя в нерешительности, совершенно ему несвойственной, огляделся вокруг.
— Мы кого-то ждем? — спросил он, никого не обнаружив.
— Да нет, — ответила Татьяна. — Я просто в Питере никогда не была, куда идти-то?
Поезд высадил их у Александровской колонны минут десять назад и тут же укатил. Проводник Авессалом лишь помахал на прощанье белым платочком и прокричал, перекрывая гудок паровоза: «Счастливо отстреляться». И вот теперь одни, в незнакомом городе…
— А вот, кажется, и встречающие, — присвистнул Володя, и Таня повернула голову в сторону Невского (правда, она не знала, что это Невский).
К ним, размахивая руками и радостно крича, бежал человек, в облике которого Таня без труда узнала торговца оружием.
— От поезда отстал, что ли? — пробормотал Володя.
Между тем старый знакомый Татьяны Константиновны, запыхавшийся и счастливый, постиг таки зоны слышимости и, задыхаясь, произнес:
— Здравствуйте, милейшая Татьяна Константиновна, слава богу, успел…
— Вы же никогда не опаздываете, — чуть насмешливо изумилась Татьяна.
— Это все общественный транспорт, — пожал плечами коммивояжер. — Сколько раз говорил себе — лучше выйти за час и дойти пешком, чем нервничать в такси. Но все же я успел, — он посмотрел на часы. — Так, тут недалеко, берем вещички — и за мной.
Далеко — не далеко, но идти пришлось не менее получаса. Прошли канал Грибоедова, дошли до Садовой, свернули направо, прошли еще немного, и вошли во двор какого-то углового дома с барельефами комсомолок-кариатид по цоколю. В доме, как оказалось, была расположена недорогая гостиница, очевидно, когда-то бывшая ведомственной.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, продавец нажал на кнопку звонка.
Пока с той стороны шли открывать, он поинтересовался у Татьяны:
— Вам двухместный?
— Да, — ответил вместо нее Володя.
— Я так и думал. Пожалуйста, дайте ваши документы.
Володя, видимо, решил до самого конца ничему не удивляться и протянул свой паспорт продавцу, по-прежнему принимая его за проводника, почему-то сбрившего усы. Татьяна тоже извлекла из сумочки документ, правда, вручила она его менее решительно, чем Володя. В это время дверь распахнулась.
— Мест нет, — сердито сообщила показавшаяся в дверном проеме женщина в строгой белой блузке и черной юбке ниже колен, поверх которых был надет голубоватый передник.
— Налоговая полиция, — рявкнул продавец и продавил женщину в тускло освещенный холл. Дверь за ними закрылась.
Оставшимся на лестничной площадке Тане и Володе пришлось только ждать.
— Интересный тип, — усмехнулся Володя. — Как он умудряется быть в тысяче разных мест?
— Почему ты так решил?
— Да это он мне во Владивостоке на перроне билет продал. Сказал, прямой до Стокгольма.
— Вот тебе и раз, — растерялась Татьяна. — А если бы он был мошенником?
— А кто сказал, что я у него что-то купил? — широко улыбнулся Володя. — Он как-то умудрился билет мне в бумажнике поменять. Я же его послал подальше, а через минуту подъезжает поезд, он выходит из вагона, в усах, и говорит: «Ну, и долго вы будете стоять?» Я отвечаю, что, мол, пока поезд не придет. А он: «А это, по-вашему, сейнер?» Я, опять же, возражаю, что билет у меня на другой поезд. И вот тут-то и выясняется, что на вагоне надпись: «Владивосток-Хибаровск», и проводник смотрит на меня, как на идиота. Я извинился, полез в бумажник, а там какая-то портянка от газеты, и на ней написано…
— В пятнадцать часов, — закончила Татьяна.
— Точно, — все-таки растерялся Володя. — У тебя что… то же самое?
Она мигнула.
— Поцелуй, — еле слышно попросила Татьяна Володю.
— Потом, — прикрикнул через приоткрывшуюся дверь продавец. — Все потом. Быстро заходим, расписываемся, получаем ключи и инструкции.
Дама, исполняющая обязанности портье, сидела за письменным столом. Поджатые губы свидетельствовали о том неприятном разговоре, который только что организовал продавец оружия. Она недружелюбно оглядела мичмана и валькирию, открыла рот, чтобы что-то сказать… закрыла… снова открыла и закрыла…
— Комната два-а, — наконец выдавила она. — Когда будете уходить, ключ оставляйте в замке.
— Простите… — начал Володя.
— Ах, да, документы… — дама-портье достала из ящика амбарную книгу и раскрыла на последней странице. Там лежали паспорта. — Татьяна Константиновна. Владимир Александрович. Распишитесь, пожалуйста.
