— Никак. — Он убирает свою руку с моего лица. — Пока что.
Этой ночью я не возвращаюсь в общежитие. Спать в одной комнате с людьми, которые только что напали на меня, не храбро, это глупо. Четыре спит на полу, а я на кровати, прямо на одеяле, вдыхая его запах, идущий от подушки. Она пахнет как мыло и что-то сильное, сладкое и отчетливо мужское.
Его дыхание выравнивается и замедляется, и я наклоняюсь, чтобы посмотреть, как он спит. Он лежит на животе, одна рука вокруг головы. Глаза сомкнуты, губы приоткрыты. Впервые он выглядит настолько юным, что мне становится интересно, кто он на самом деле. Кто он, когда он не Бесстрашный, не инструктор, не Четыре, никто из этого?
Кем бы он ни был, он мне нравится. Сейчас, здесь, в темноте, это признать проще. Так или иначе, это случилось. Он не мил, не нежен и не особо добр. Но он умен и храбр. И даже притом, что он спас меня, он смотрит на меня, как будто я сильная. Это все, что мне нужно знать.
Я наблюдаю за тем, как двигаются мышцы на его спине, пока не засыпаю.
Я просыпаюсь для мучения и боли. Меня всю передергивает, когда я сажусь, держась за ребра, а затем подползаю к небольшому зеркалу, висящему на противоположной стене. Я с трудом достаю до него, но, встав на цыпочки, могу рассмотреть свое лицо. Как и следовало ожидать, на щеке у меня темно-синий синяк. Мне ненавистна сама мысль о том, что придется иди в таком виде в столовую. Но Четыре прав. Мне нужно исправить свои отношения с друзьями. Мне нужна защита, мне нужно казаться слабой.
Я завязываю волосы в узел на затылке. Дверь открывается, и входит Четыре с полотенцем в руке, его волосы блестят, влажные после душа. Я ощущаю что-то острое у себя в желудке, заметив линию его обнаженного тела над ремнем, когда он поднимает руку, чтобы вытереть полотенцем голову. Я с усилием перевожу взгляд на его лицо.
— Привет, — говорю я. Голос мой звучит натянуто. Хотела бы я это изменить.
Он дотрагивается до синяка на моей щеке кончиками пальцев.
— Не так уж плохо, — произносит он. — Как голова?
— Нормально, — отвечаю я. Я вру: она пульсирует. Я поглаживаю место удара, и боль простреливает голову. Могло быть и хуже. Я могла бы плавать в реке.
Каждый мускул в моем теле напрягается, когда он дотрагивается до моего бока, по которому меня пинали ногами. Он делает это совершенно обычным жестом, но я не могу двинуться.
— А бок? — спрашивает он низким голосом.
— Болит, только когда дышу.
Он улыбается.
— Ну, с этим особо ничего не поделаешь.
— Питер, скорее всего, устроил бы вечеринку, если бы я перестала дышать.
— Отлично, — говорит он. — Но я бы пошел, только если бы был торт.
Я смеюсь, а затем вздрагиваю, прикасаясь рукой к грудной клетке. Четыре осторожно дотрагивается до моей спины, водя кончиками пальцев по ней. От ощущения его прикосновений на моем теле боль в груди усиливается. А когда все заканчивается, мне приходится вспомнить, что случилось вчера вечером. И мне хочется остаться здесь вместе с ним.
Он слегка кивает и начинает двигаться.
— Я пойду первым, — говорит он, когда мы останавливаемся у входа в столовую. — Увидимся, Трис.
Он проходит сквозь двери, а я остаюсь одна. Вчера он сказал мне, что я должна притвориться слабой. Но он не прав. Мне не нужно притворяться. Я и так слаба. Я опираюсь на стену и прикасаюсь ладонью ко лбу. Мне тяжело глубоко дышать, поэтому я делаю короткие, неглубокие вдохи. Я не могу этого допустить. Они напали на меня, чтобы заставить чувствовать себя слабой. И я могу притвориться, что у них это получилось, но я не могу позволить этому стать реальностью.
Я отрываюсь от стены и захожу в столовую, больше ни о чем не думая. Сделав несколько шагов, я осознаю, что должна выглядеть, словно я съеживаюсь, поэтому я замедляю темп, обнимаю себя руками и опускаю голову. Юрай, сидящий за соседним от Уилла и Кристины столом, машет мне. А затем резко опускает руку.
Я сажусь рядом с Уиллом.
Ала здесь нет… Его нигде нет.
Юрай подсаживается ко мне, оставляя недоеденный мафин и недопитый стакан с водой на другом столе. Пару секунд все трое просто смотрят на меня.
— Что стряслось? — спрашивает Уилл, понижая голос.
Я бросаю взгляд через плечо на стол, стоящий сразу за нашим. Питер завтракает тостом и шепчет что-то Молли. Моя рука сжимает край стола. Я хочу, чтобы ему было больно. Но сейчас не время.
Дрю нет, значит, он все еще в лазарете. Жестокое чувство удовлетворения появляется во мне от этой мысли.
— Питер, Дрю… — говорю я спокойно. Я держусь за бок, пока тянусь через стол за тостом. Больно поднимать руку, поэтому я позволяю себе вздрогнуть и ссутулиться. — И… — я сглатываю. — И Ал.
— О Боже, — произносит Кристина, округляя глаза.
— Ты в порядке? — спрашивает Юрай.
Глаза Питера встречаются с моими, и я вынуждена заставить себя отвести взгляд. Мне противно от того, что приходится показывать ему, как он пугает меня, но я должна. Четыре прав. Я должна сделать все, что от меня зависит, чтобы убедится, что ничего подобного больше не повторится.
— Не совсем, — отвечаю я.
Мои глаза жжет, и это уже не притворство. Меня трясет. Теперь я верю предупреждению Тори. Питер, Дрю и Ал были готовы скинуть меня в пропасть из зависти… Что тогда такого удивительного в Бесстрашных лидерах, способных на убийство?
Я чувствую себя неуютно, словно я оказалась в чужой шкуре. Если я буду невнимательна, я могу умереть. Я не могу доверять даже лидерам собственной фракции. Своей новой семье.
— Но ты только… — Юрай сжимает зубы. — Это нечестно. Трое против одного?
— Ага, ведь Питера так волнует то, что честно, а что нет. Именно поэтому он нанес Эдварду удар в глаз, пока тот спал, — фыркает Кристина. Затем она качает головой. — Но Ал? Ты уверена, Трис?
Я смотрю в свою тарелку. Я следующий Эдвард. Но, в отличие от него, я не собираюсь уходить.
— Ну да, — отвечаю я. — Уверена.
— Это, должно быть, от отчаяния, — говорит Уилл. — Он ведет себя… Я не знаю. Словно другой человек. С тех самых пор, как начался второй этап.
В зал приплетается Дрю. Я роняю тост, а рот у меня сам собой распахивается.
Назвать его одной сплошной гематомой было бы преуменьшением. Его лицо распухло, став фиолетовым. Он не в состоянии разлепить губы, а бровь пересекает глубокая рана. Он смотрит только в пол, пока идет к своему столу, даже глаз не поднимает, опасаясь смотреть на меня. Я ищу взглядом Четыре. У него на лице довольная улыбка.
— Это ты сделала? — присвистывает Уилл.
Я качаю головой.
