Второе. Здесь нет пока ни одной стоящей лазейки, куда можно красиво и подло втиснуться. Не пролезть мне прямиком сквозь сплошной камень, хоть ты убейся!
Ни окна распахнутого, что говорится, ни двери тебе вшивой…
И, наконец, третий, и самый плохой, фактор. Я едва вошёл, а уже столько нашумел, можно сказать, напортачил.
Конечно, в этой ситуации вряд ли мне удалось бы что-то сделать по-иному, но как-то не привык я так работать…
Не по специфике это как-то.
И значит, здесь что-то не так. Что же?
Я осторожно заглядываю вглубь ответвления. Там, как и в этом, всё одинаково. Лишь длина всего метров сорок. И точно посредине торчит какое-то нагромождение то ли механизмов в кожухах, то ли укрытых ящиков.
Если б там была засада, уже б в меня стреляли. Много и густо. А так — тишина…
Что же, пойду. Похоже, меня «ведут». И думаю, через какое-то время я буду иметь возможность либо в этом убедиться, либо опровергнуть собственные фантазии и "пугалки".
Потихоньку иду в направлении «кучи». Здесь гораздо суше, чище… Здесь очищены от старости и тлена времени стены, и подновлённые (!) рельсы убегают дальше по предыдущему коридору, не заходя в этот район.
В конце коридора тупик, на полу стоит какой-то ящик…, а на стене, прямо под последней лампой, призывно светится новой серой краской распределительный щит. Подойди, дёрни рубильник… Отруби освещение — и топай скрытно, малыш! Ага, и взлети ко всем чертям! Ну, уж дудки! Не буду пока я торопиться. Мне пока не нужно свидание со всеми вашими сюрпризами, на которые я могу напороться в темноте. Кстати, не нравится мне уже и эта странная новизна. Мне вообще здесь, у вас, уже перестало нравиться… Но пока я не вижу другого способа попасть внутрь, придётся терпеть и идти.
…Нагромождение оказывается огромным двигателем, присоединённым к торчащей прямо из пола «ракушке» воздухоподачи. Слева — раструб захвата воздуха. Вентиляционный блок первичной подачи. Значит, все-таки подо мною — второй ярус.
И мне — туда… Вот только как?
Оглядываю «ракушку». Нет, ну надо же! Вилле, ты мог бы быть и пооригинальнее! Не знаю, кто у тебя там начальник штаба или ещё какой «советник», но кто, кто меняет старые, ржавые и закисшие болты креплений двигателя к ракушке, то бишь непосредственно к самому воздуховоду, на новые?! Как раз перед моим приходом? И при этом они тщательно смазаны и… не закручены полностью! А рядом… Рядом прямо-таки "случайно оставлены" гаечные ключи НУЖНОГО для всех этих гаек размера. Снимай кожух… Отодвигай по салазкам тяжеленный мотор… — и милости просим в недра Сезама?
Я оседаю на пол и негромко смеюсь, утирая перчаткой выступающие слёзы счастья…
…Вилле, все эти прошедшие годы, похоже, не пошли тебе на пользу. Твоя «болезнь» прогрессировала, и они сделали из тебя не просто шизоидного негодяя, а перековали в абсолютное животное, — твердолобое и примитивное, — свято уверовавшее в собственную умственную исключительность и логическую непогрешимость.
Неужели ты и впрямь думаешь, что за этот год мир, и я, как его неотъемлемая составляющая, деградировал настолько?
Вилле, ну мы же не в компьютерную игрушку режемся!!! Неужто ты думаешь, что я вот сейчас возьму ключики, обрадовавшись безмерно этому «подарку» от безголового ремонтника, и примусь яростно за работку?!
Ну, точно, как в игре — нашёл что-то, «взял», "воткнул"… — и через секунду программа перекидывает тебя в следующий зал или уровень…
Ты дебил, Вилле!!!
Я всю свою жизнь ПРИНЦИПИАЛЬНО ненавидел компьютерные «стрелялки», предпочитая их живым! Это ты шалел, когда видел новый квест, и это ты, юродивое чудо, просиживало ночи напролёт за их зомбирующей графикой и магией… Это и было твоим главным хобби в жизни, и единственным, пожалуй.
Да, и во всём остальном, что касалось компьютеров и нашей работы, ты был гением, не спорю, но порой я никак не мог не удивляться, как ты вообще смог стать одним из нас? А может, даже и лучшим…
Ладно… Я принял к сведению. Ты пытаешься меня «вести» и здесь? Хорошо. Не вопрос.
Я сделаю вид, что принимаю твои условия, с одной оговоркой. С какой? Я играю, как совершенный «чайник», согласен? «Чайнику» простительно тупить, ошибаться и «тормозить» там, где легко проскочит «продвинутый». Позволительно по сто раз топтаться на одном месте, не «догоняя» вроде бы элементарного…
Ему позволено всё, пока «гений» снисходительно долбит ему прописные истины. А потом… Потом «двинутый» начинает психовать, нервничать… И начинает совершать ошибки одну за другой, такие и там, где прошёл бы уже даже тупица.
Чем вызывает безмерное удивление у того же «чайника». И в результате «гений» сам себя запутывает так, что уже ни хрена не понимает. Он с треском отрубает свой «комп» и идёт напиваться в ближайшую пивную. А тем временем его «тупой» ученик уже спокойно, не спеша и старательно, высунув от усердия язык, проскакивает уровень за уровнем… Так что, идёт? Поиграем? По новым правилам. По моим…
Ну, начнём тогда, помолясь…
Значит, воздуховод…
Тайфун до определённой степени смог «просечь» ход моих первых, спонтанных, мыслей. Что-то общее в мышлении есть практически у всех бойцов спецподразделений, — школа-то сказывается. Стандартные ситуации, которые там изучают, новый опыт, разработки теоретиков. И прочее.
Всё это накладывает свой отпечаток на мышление, никто не спорит… Однако тот, кто умеет мыслить не только, и даже не столько логически, а на уровне высших категорий, на уровне философии, на уровне нереальности и искусственности реалий, на уровне отвлечённой ментальности, — тот и становится лучшим.
И остаётся живым.
Это как в единоборствах, — кто-то, постигая азы техники, — красивой и показательной, но бесполезной, становится чемпионом — «технарём». Он красиво, картинно "держит ножку", изящно и чётко выполняет «като» и «тыли», блещет на показательных выступлениях.
А кто-то, кто в технике особо не «волок», становится реальным, страшным и опасным бойцом. Тот завоёвывает свои даны и пояса кровью и переломанными костями, с честью и болью.
Потому что не остановился, не «замер» на «технике», как некоторые, которые, проведя «рекомендованы» удар, другой, не представляют себе, что и делать-то дальше. А их без труда колотит тот, кто научен или по природе умеет проводить сложные «связки» комбинаций. Долго и в бесконечном количестве вариаций.
Потому как в определённый момент мышление его обширно и резво разветвляется.
Словно стая рыбок, в минуту опасности или острой необходимости оно «порскает» в сторону, делясь на массу взаимопереплетающихся, отдельно и независимо мыслящих нервных центров, биллионы наших отдельных "я".
