— И в ментовку её пошлёшь подавать заявления на паспорт и прописку?
— Не Фёклу, а её родню из райадминистрации.
— Чего ради не меня? Я в этом районе не замарался.
— Ты из разряда неблагонадёжного контингента. Хоть и сибирский чалдон, да русский, а поэтому для европейских миротворцев — личность подозрительная и опасная. Пойдёт тунгуска, благонадёжная в национальном и расовом для оккупационных властей отношении. Ты ж говорил, что у них там целая мафия из таёжных родичей в посёлке.
— Тупорылых и малограмотных.
— Прекрасно. Именно такими хотят видеть европейские миротворцы туземцев. Русский проситель их сразу насторожит, потому что в душе у каждого европейца живёт экзистенциальный страх…
— Какой?
— Животный страх перед русским Аттилой, букой-бабаем, большевиком, коммунякой, воякой, какими детей пугают.
- И всё-таки я несогласный… Одно дело, Шманец, тунгусам контрабандный товар через чёрный ход тырить, другое дело — васьваськаться с иностранными властями при погонах и кобуре.
— Риск есть, но и ставки высоки. Мне нужен опыт. Так сказать натурные испытания спроектированного мною субъекта под кодовым обозначением «тунгуска Феклуша».
— Продуешься и прогоришь Лёва. Придётся нам без штанов давать дёру в Китай через горы по горло в снегу.
— Тут уж как карта ляжет, мужик. На то и игра с судьбой в орлянку.
— Судьба играет не в орлянку, а в подлянку, сам знаешь.
21.3
Через неделю тунгуска молча положила на стол три паспорта, три свидетельства о крещении и свидетельство о венчании. Ерофеич рвал рыжую бороду от ярости, прочитав свой венчальный лист с Фёклой, а лысый Шмонс просто сиял от восторга. Расхаживал по избе и читал паспорта:
— «Вонифатий Епилдофорович Етагыров» — это я, если судить по фотке… «Павсикакий Епилдофорович Етагыров» — это ты, брат мой старшой Павсикакашка… «Феглафелласара Евфрангмоамздрогловна Етагырова», в девичестве Мардуккавеева»… Мелкий шрифт, не разберу сноску. Ага вот: «Для светской благозвучности переименована гражданскими властями паспортного стола в Феоклисту Амнеподистовну»… Это твоя законно обвенчанная супруга. Вся староверская семейка в сборе. Да ещё какого-то ветхозаветного извода, судя по библейским именам, что-то вроде сектантов-субботников, точнее, жидомудрствующих.
— Это те, что в субботу не работают, живут по жидовскому закону, а не по православной благодати?
— Точно, мужик. Одна только неувязочка — я паспорту своему соответствую, потому как обрезан по всем иудейским канонам ещё в младенчестве. А вот у тебя промеж ног заковыка осталась. Придётся мне тебе обрезание делать, чтобы мой старший брат Павсикакий сошёл за настоящего сектанта из православных староверов жидовствующего толка.
— Да пошёл ты, Шманец! Разве без чик-чик мне никак?
- Ладно, прикинешься воинствующим безбожником-атеистом, сайентологом или тайным симпатизантом московских маосталинистов.
— Хрен редьки не слаще. По мне уж лучше обрезание, чем клеймо коммуняки в автобиографию. Я стопудовый буржуй по заветным помышлениям моим, чтоб ты знал! Люб мне капитализм, аж скулы сводит при мысли делиться с нищими.
— Да знаю, знаю! Из тебя бы в древние времена первоклассный кулак-мироед получился бы. Десять деревень в округе по миру пустил бы да ещё двадцать семейств себе в личную кабалу записал.
— Только вот бодливой корове бог рог не дал, — вздохнул Ерофеич. — Или не в то время уродился.
— Будут тебе и рога, когда я из твоей благоверной супруги Фёклы Амнеподистовны великосветскую даму слеплю.
— Хэх-ты! Скорей из говна пулю слепишь, чем из моей подкаменной тунгуски путную бабу.
— Разбирался бы, мужик… Любая дворняжка сообразительней породистого пса с блистательной родословной. Дикарю легче освоить цивилизацию, чем цивилизатику выжить среди дикой природы. У дикаря живы ещё инстинкты, обострены слух, зрение и зверская чуйка-подсознание. Мгновенная реакция на опасность и обострённое предчувствие беды. Безразмерная память дикаря впитывает полезные знания и навыки, как губка воду, а твоя — таблицу умножения едва осилит.
ГЛАВА 22.0 ШКОЛА ЭТИКЕТА, ВИЗАЖА И СТИЛЯ, МАКИЯЖА И БИЗНЕС-ИМИДЖА
Рассматривая ещё раз документы у окошка, гость при задумался.
— Говоришь, она с тырнетом на ты?
— Спрашиваешь!
— И на китайские форумы забегает?
— Ещё как с китаёзами чатится!
Гость ещё раз призадумался.
— Из неё вышла бы первоклассная офисная кукла, если выдрессировать как следует. Она коммуникабельна, персептибельна и аксептибельна.
— Чаво-чаво? — выпучил глаза Ерофеич. Он не умел следить за своей мимикой, оттого-то всё его удивление было на лице написано.
— Да с ней крупные дела можно воротить.
— Шманец, ты снова очумел?
— Во-первых, не Шманец, даже не господин Шмонс, не «док» или даже «уважаемый док»!
— А как надоть?
— Я теперь твой родной младший брат Вонифатий Епилдофорович Етагыров, чтоб ты помнил. А говорю я о том, что из твоей законной жены Фёклы можно сделать «офисное чучело».
— Она и так чучело-чучелом.
— Не дотумкал мужицкими мозгами? Она — прирождённая кидала в карты по покеру. Даже меня охмурит, если зазеваюсь. Таким прямая дорога в крупный бизнес.
— Булгахтерии не знает.
— Бухгалтеров готовят на трёхмесячных курсах, мужи. Сам на первое время буду по тырнету бухгалтерию вести, пока её выучу, а она сойдёт за подсадную утку. Ты с подсадными хоть раз охотился?
— На кой с подсадными, если у нас дикая утка непуганая? На десять шагов подпускает. Шарахнешь из обоих стволов — не меньше семи штук возьмешь из десяти.
— Она быстро руку набьёт в финансовой отчётности.
— И на кой это ей, таёжной чувырле? Да с ней никто дела иметь не захочет, чумичкой неумытой. А если деловые партнёры вздумают с ней встретиться, кого ты им представишь? Кикимору таёжную?
— Это уже моё ноу-хау.
— Ничего нового с ней не схаваешь.
— Обучу языку делового общения, манерам, макияжу, визажу, походке и прочим женским тонкостям.
— Ты что, гомик, чтоб знать женские штучки-дрючки?
