Когда он очутился на окраине Дагаута, дневная жара спала. Там, в падавшем сквозь стекло розовом свете свечи, он заметил ее темные волосы, тронутые кое-где оранжевыми отсветами. Пробираясь между столиками, он почувствовал, как спадает напряжение — в первый раз с тех пор, как он оставил свою аудиторию.
Он проскользнул в кабину напротив нее и улыбнулся.
— Привет, Клэр.
Она уставилась на него, широко раскрыв темные глаза.
— Джон! Ты в своем репертуаре, — сказала она. — Просто раз — и вот он ты.
Джек продолжал улыбаться, разглядывая ее тяжеловатые черты, след от очков, легкую припухлость под глазами, несколько упавших на лоб соломенных прядей.
— Как коммивояжер, — сказал он. — А вот и официант.
— Пиво?
— Пиво.
Оба со вздохом откинулись на спинки стульев и стали смотреть друг на друга. Потом она засмеялась.
— Ну и год! — заявила она. — До чего же я рада, что семестр кончился!
Он кивнул.
— Все еще самый большой выпускной класс…
— И несданные книжки, которых мы уже не увидим.
— Поговори с кем-нибудь из канцелярии, — сказал он. — Подай им список…
— Выпускники игнорируют штрафы.
— Когда-нибудь им понадобятся копии диплома. Если они начнут просить их, поставь их перед фактом, что они ничего не получат, пока не расплатятся.
Она наклонилась вперед.
— Хорошая мысль!
— Конечно. Если речь пойдет об устройстве на работу, они родят эти книги.
— Когда ты устраивался на кафедру антропологии, ты не услышал зов. Тебе надо было стать администратором.
— Я работал там, где хотел.
— А почему ты говоришь в прошедшем времени? — спросила она.
— Не знаю.
— Случилось что-нибудь?
— Честное слово, ничего.
Но ощущение оставалось. Уже близко…
— Твой контракт, — сказал она. — Были какие-нибудь неприятности?
— Нет, — сказал он. — Никаких.
Принесли пиво. Он взял свою кружку и начал пить. Скрестив под столом ноги, он коснулся ноги Клэр. Она не отодвинулась — но, в конце концов, она всегда вела себя так. Со мной ли, с кем-то другим, подумал Джек. Хорошая девочка, но слишком хочет замуж. За семестр она потеряла со мной всякое терпение. Теперь в любой день…
Он отбросил эту мысль. Встреть он ее раньше, он мог бы жениться на ней, потому что, возвращаясь туда, где он должен был быть и оставляя жену здесь, был бы абсолютно спокоен. Но он встретил ее только в этом семестре, а его дело близилось к завершению.
— Как насчет часов по субботам, о которых ты говорил? — спросила она. — Уже что-нибудь решил?
— Не знаю. Это зависит кое от каких исследований, которыми я как раз сейчас занят.
— И насколько ты продвинулся?
— Узнаю, когда получу машинное время. Я поэтому и пришел.
— Скоро?
Он посмотрел на часы и кивнул.
— Так скоро? — спросила она. — Если результат будет благоприятным?..
Он закурил.
— Тогда это может случиться в следующем семестре, — сказал он.
— Но ты говорил, что твой контракт…
— …в полном порядке, — сказал он. — Но я его не подписал. Еще не подписал.
— Ты как-то сказал, что тебе кажется, будто Квилиэн тебя не любит.
— Не любит. Он старомоден. Ему кажется, что я провожу слишком много времени у компьютера. И слишком мало в библиотеках.
Она улыбнулась.
— Я тоже.
— Как бы там ни было, я слишком популярный лектор, чтобы не предложить мне возобновить контракт.
— Тогда почему ты не подписал его? Хочешь прибавки?
— Нет, — сказал он. — Но если я попрошу часы по субботам, забавно будет сказать ему, чтобы он выкинул этот контракт. Не то чтобы я отказался подписать контракт и Ушел, если это нужно будет для моих исследований, но я с удовольствием скажу доку Квилиэну, куда ему запихать его предложение.
Она потягивала свое пиво.
— Значит, у тебя на подходе что-то важное?
Он пожал плечами.
— Как твой семинар?
Она рассмеялась.
— Ты — как кость в горле у профессора Уизертона. Он почти всю лекцию посвятил тому, чтобы расправиться с твоим курсом “Философия и обычаи царства тьмы”.
— Мы расходимся во мнении по многим вопросам, но он там никогда не бывал.
— Он намекал, что ты тоже. Он согласен с тем, что там феодальное общество и что некоторые из тамошних лордов действительно могут считать, будто в своих владениях имеют непосредственную власть над всем. Он отрицает саму идею их объединения Договором, который основан на положении, что небеса упадут, если их не поддерживать чем-то вроде Щита, сотрудничая в области магии.
— Но что же тогда поддерживает жизнь в этой части мира?
— Кто-то задал такой вопрос. Он сказал, что это проблема для физиков, а не для социологов-теоретиков. Хотя лично он считает, что к этому имеет отношение утечка энергии из наших силовых экранов на больших высотах.
Джек фыркнул.
— Надо бы взять его разок в экспедицию. И его дружка Квилиэна тоже.
— Я знаю, что ты бывал в царстве тьмы, — сказала она. — Фактически я думаю, что твоя связь с ним куда сильнее, чем ты говоришь.
— Это как?
— Если бы ты сейчас мог себя видеть, ты бы понял. Я долго не могла сообразить, в чем дело, но когда заметила, отчего у тебя в таких местах, как это, странный вид, все стало ясно… Твои глаза. Они более чувствительны к свету, чем у всех, кого мне приходилось видеть раньше. Стоит тебе попасть из света в полумрак, как здесь, и зрачки делаются огромными. Вокруг них остается только тоненькая полоска радужки. И еще я заметила, что темные очки, которые ты почти не снимаешь, куда темнее обычных.
— У меня глаза не в порядке. Вижу я неважно, а яркий свет их раздражает.
— Вот я и говорю.
В ответ он улыбнулся.
Джек смял сигарету и, словно это было сигналом, из колонки высоко над ними раздалась тихая расслабляющая музыка. Он отхлебнул еще глоток.
— Я полагаю, Уизертон фотографировал выкапывание трупов?
— Да.
“А если я умру здесь? — подумал он. — Что будет со мной? Лишусь ли я Глива и возвращения?”
— Что-то не так? — спросила она.
— В смысле?
— У тебя раздуваются ноздри. А брови нахмурены.
— Ты слишком внимательно на меня смотришь. Все из-за этой жуткой музыки.
— Мне нравится на тебя смотреть, — сказала она. — Давай допьем и пойдем ко мне. Я сыграю тебе что-нибудь другое. И потом, у меня есть кое-что, что я бы хотела показать тебе. И спросить тебя об этом.
— Что?
— Давай подождем.
— Ладно.
Они допили пиво, и Джек расплатился. Они ушли. Когда они вышли на свет, его опасения уменьшились.
