Только вот уснул-то я хорошо, а проснулся плохо. Неправильно проснулся. Как будто толкнул кто. Лежу, в темноту глазами лупаю, и не шевелюсь на всякий случай – слушаю. Вроде все тихо, а как-то не так. Когда лет эдак несколько под землей проползаешь, такое чутье открывается – мама дорогая. Вот я лежу, молчу и чую, что что-то не в порядке. Похоже, что не один я тут. Свет не включаю – в темноте спросонья зрачки по семь копеек становятся, и если свет врубить, то меня будет всем видно, а я ничего не увижу, кроме солнечных зайчиков. Думаю, что ежели кто из коллег сюда ход нашел, то пусть он сам и светит, а я на него погляжу. Тут народ всякий попадается, и с иными лучше не встречаться. Тогда я отползу себе тихонечко в темноте…
Вот так я лежу, уши растопырив и гляделками по сторонам вожу - но тихо кругом и света не видать. Я уж было подумал, что померещилось мне все это, но ощущение, что я не один никак не проходит, а только сильнее становится. Ну, думаю, привет, долазился – подземный психоз начинается. Поскольку ежели тут кто-то есть, то не может он бесшумно передвигаться, и в такой тишине я бы его точно услышал. Под землей спичкой чиркнешь - и то пять минут уши вибрируют, как будто из ружья выстрелил. Короче, похоже, что пора свет включать, пока я тут по фазе не двинулся с перепугу.
Я, когда сплю, то коногон с башки на шею спускаю, чтобы его в потемках не искать. Коногон у меня хороший, немецкий, на светодиодах специальных, ярких. И светит хорошо, и электричества ест немного, и легкий совсем. Аккумуляторы от него на пояс крепятся и шнурочком таким с головной частью соединяются. Удобная штука, куда ловчей фонарика. Так вот, я за шею хвать – а его там и нету. Ну нифига себе, думаю я – куда ж он делся? Нешто я его снял, и не помню? Совсем, видать, плохой стал, в дурдом пора. Я тогда по поясу пошарил – вот они, аккумуляторы висят в чехле и шнурочек от них идет. Я за шнурок дерг – коногон притянуть, а от него только кусочек маленький остался - коногона нету. Тут у меня слегка крыша-то и поехала – понимаю, что ерунда какая-то творится, а что делать - не соображу. И первый у меня естественный порыв – когти рвать отсюда. Сел я резко на лавке и давай ногами шуровать – ботинки искать, тут у меня возле ног шорох какой-то и в икре боль такая, как будто ножом полоснули. Заорал я как ненормальный, на лавку с ногами запрыгнул и дернул из кармана фонарик запасной, маленький. И при свете его увидал, что брызнули от моей лавочки какие-то твари мелкие – но не крысы. Крысы они помельче будут раз в десять и на задних лапах вроде не бегают… В общем, хочешь верь, хочешь не верь, а похожи эти сволочи на маленьких уродливых человечков, ростом эдак с крупного енота, и чешут со скоростью прямо невообразимой. Пока я от цветных пятен в глазах проморгался, на платформе уже и нет никого, как будто мне это все померещилось.
Я еще секунд двадцать поорал, чисто по инерции, а потом начал в себя приходить. За ногу себя хвать – рука в крови. Гляжу, куска мяса вместе с куском штанины как не бывало и кровь льется. Ну, я фонарик в зубы и давай в рюкзаке шуровать, в поисках бинта – смотрю, а рюкзак-то расстегнут! Правда, вроде не пропало ничего – бинт на месте. Я всегда с собой аптечку таскаю, на всякий случай. Мало ли, сверзишься куда-нибудь, а помочь тут некому… Так что я перевязочный пакет раздербанил, ногу перемотал на автомате, еще не вполне соображая, чего это я делаю. И уже потом призадумался – а что это, собственно, со мной приключилось-то? Ну, соображал я, признаться, не совсем четко – адреналин бушует. В общем, преобладала простая мысль – тикать отсюда, и как можно скорее, а уж потом думать, что это было. Издалека такие ситуации лучше выглядят…
Огляделся – ботинки на месте, а чуть дальше и коногон валяется. Однако толку от него чуть - проводок оборван. И все-таки, не бросать же его – штука дорогая и в хозяйстве полезная, а проводок и поменять можно. Потом. Если выберусь. И как-то мне от этого «если» нехорошо стало. Поскольку чувствую я, что не ушли эти твари далеко. С платформы сиганули, а по путям где-то шарятся – видать, света боятся. Однако уже и не скрываются – шуршат там чем-то в тоннеле, ждут, когда я к ним сам приду. Может быть, та тварь, что меня за ногу тяпнула, уже рассказала всем, какой я вкусный, а может коногон им мой недогрызенный сильно понравился, но явно какие-то планы они на меня имеют. И я, признаться, планов этих знать не хочу, а хочу я оказаться отсюда как можно дальше и как можно быстрее – вот только пути отхода как раз через тоннель пролегают. И еще одна проблема – батареек в фонарике часа на два, а идти мне существенно дольше, даже если бегом. А уж как я буду без света через четвертый уровень ползти и представить страшно… Там такие узкие места есть, что ноги можно по колено отгрызть, а я и развернуться посмотреть на это безобразие не смогу. В общем, как говаривали у нас в десантуре, «ситуация типа ПП» – попросту, «полный п…ц». Подумалось мне, что неправильное хобби я себе выбрал. Надо было рыбалкой заняться или крестиком вышивать.
Подобрал я свои манатки, ботиночки сырые натянул и стал мозгой шевелить, выход из неприятной ситуации искать. А выход все как-то не вырисовывался – со станции хода наверх нет, это я в прошлый раз проверил. Больно лениво было мне тогда по шпалам чапать, поэтому искал тщательно, но даже вентиляционные шахты оказались перекрыты. Теперь лезть в тоннель не хотелось тем более – кто его знает, сколько там этих тварей. Потухнет фонарик, и схарчат они меня вместе с сырыми ботинками, только пряжки выплюнут. Оружия у меня никакого с собой не было, за исключением небольшого ножа. Я, конечно, как бывший бравый десантник и с ножиком свою жизнь дорого продам, а только вот что-то не хочется. Молодой я еще парень, неженатый, мне бы жить да жить. И уж больно противная смерть получается – быть загрызенным в темном тоннеле какими-то гоблинами. Нафиг надо такое счастье.
Совсем уж было я загрустил, но тут что-то неуловимо изменилось. Я не сразу понял, что случилось, но когда понял – слегка обалдел. Из тоннеля, по которому я в этот гадюшник пришел, отчетливо повеяло ветерком. Похоже было, что сюда не менее, как целый поезд идет. Это по закрытой-то ветке! И тварей, в тоннеле копошащихся, ветерком этим как будто сдуло – с тихим шуршанием ломанулись они по тоннелю вперед, туда, куда я изначально на разведку собирался. И уже даже гул этой электрички слышен, правда тихий какой-то, и света не видать. Обычно прожектор под землей за несколько километров отсветы дает, а тут – ничего. Впрочем, ветер дует и шум приближается. Я уж не знаю, чего и думать, однако в моей паршивой ситуации каждое изменение определенно к лучшему, поэтому настроение снова боевое.
