— Держи хвост пистолетом! Кстати, о пистолете: если у тебя есть оружие, возьми с собой, — добавил он, перейдя на английский.
— У меня нет оружия. Откуда ему взяться?
— Ладно. Пора выйти к людям, иначе Сенфорд организует бунт.
Повар и двое его сыновей уже тоже были здесь. По просьбе Селлвуда один из студентов сбегал за Жанной. Таким образом, все оказались в сборе. Стояли молча, ждали, что скажет Селлвуд, который, посылая студента за Жанной, объявил, что сделает серьезное заявление, когда все соберутся.
— Друзья, — сказал Селлвуд, — я не хочу вас ни пугать, ни успокаивать, а скажу только то, что есть: над нами нависла смертельная опасность. К этому выводу мы пришли, взвесив еще раз данные анализов мистера Холланда. Руководствуясь только разумом, мы решили, что всем нам немедленно надо укрыться в штольне. Но так как ситуация может оставаться опасной не день и не два, а недели, то нам следует обеспечить наше существование в штольне на длительный срок. Далее слушайте приказ, — повысил голос Селлвуд. — Приказ, который не подлежит никакому обсуждению! Того, кто откажется его выполнить, я расстреляю! Итак, — продолжал он, выдержав паузу, — в штольне укроются немедленно, прихватив с собой керосиновые фонари, канистры с горючим и все имеющиеся у нас медикаменты: миссис Клинцова и миссис Селлвуд, студенты Коля и Толя, молодые повара, Вальтер Шмидт и Мэттью Сенфорд. Все вы укроетесь в камерах зиккурата. Остальные войдут туда, лишь выполнив ряд работ. Работами командую я и мистер Клинцов. Выполнять приказ!
— Да, — кивнул головой Жанне Клинцов. — Немедленно.
Сенфорд подошел к Селлвуду и спросил:
— По какому принципу вы, мистер Селлвуд, разделили всех на две группы? Одна сможет выжить за счет другой?
— Еще одно слово — и я вас расстреляю, Сенфорд! — тоном, не вызывающим сомнения, произнес Селлвуд и вынул из кармана пистолет. — Выполняйте приказ, черт вас возьми!
Сенфорд откачнулся, словно его ударили в грудь.
— Так, так, — сказал он, ни на кого не глядя, — я, разумеется, подчинюсь. Но объяснение вы мне дадите. Вы все равно дадите мне объяснение!
Приблизились сыновья повара, заговорили разом.
— Чего они хотят? — спросил Владимира Николаевича Селлвуд. — Переведите, пожалуйста.
Владимир Николаевич заставил поваров замолчать и сказал, что они просят отправить в штольню их отца, сами же хотят остаться здесь, так как закон их рода не позволяет им подвергать старого отца опасности, а самим спасаться.
— Бог этого не простит и накажет их, — закончил перевод Владимир Николаевич. — Что им ответить?
— Что? — спросил у Клинцова Селлвуд.
— Только то, что ты обязан ответить, Майкл: за невыполнение приказа — расстрел. Мы их расстреляем и это убьет их отца.
— Да, — сказал Глебову Селлвуд. — Переведите им слова Клинцова.
Владимир Николаевич перевел. Повара молча поклонились и ушли.
— Вы что, действительно стали бы стрелять? — спросил у Селлвуда Глебов.
— Есть вопросы, на которые я в течение какого-то времени отвечать не стану: не обязан, — ответил Селлвуд, пряча пистолет в карман. — Ваше нынешнее ощущение неба? — обратился он к Клинцову.
— По-моему, ничего не изменилось.
— По-моему, тоже. Кроме одного — облака снижаются.
— Этому есть объяснение, — сказал Холланд. — Сейчас они лежат на горячей подушке воздуха пустыни, их подпирают вертикальные потоки горячего воздуха. Но по мере того, как воздух будет остывать — а это неизбежно, так как солнечный свет не проникает через толщу дыма и пыли, — вся эта дрянь накроет нас. Это произойдет также в том случае, если начнется ветер. Словом, надо торопиться.
— Вы правы, Холланд. Все мы говорим: надо торопиться. Но почему-то не торопимся. Я знаю почему, — Селлвуд взглянул на свои наручные часы. — Наша воля к жизни уже подкошена, нас постепенно одолевает чувство обреченности. С этим надо бороться.
— Я не уверен, что ушедшие в штольню еще имеют шанс… — начал было Холланд, но Селлвуд тут же прервал его:
— Замолчите! — крикнул он. — Запрещаю что-либо обсуждать! Приступим к делу, — произнес он спокойнее. — Начнем с того, что перенесем в штольню продукты. Омар, — обратился он через Глебова к повару, — ведите нас к своему погребу.
Продуктов оказалось не так много, как можно было предположить: три ящика мясных и рыбных консервов, несколько банок топленого масла, сушеный картофель, фрукты, макароны, сахар и соль. Если бы беда нагрянула днем раньше и все рабочие — а их было шестнадцать человек — остались бы здесь, не улетели бы на базу вместе с Филиппо, этих продуктов хватило бы не более чем на две недели.
— Теперь нас — тринадцать человек. Продержимся месяц, а при известной экономии — и больше, — сказал Селлвуд. — Запасая продукты, Филиппо, конечно, не учитывал возможность катастрофы, и все же он сукин сын: могли произойти другие непредвиденные события, из-за которых доставка продуктов с базы могла бы оказаться невозможной. Например, международный конфликт, в который ввязалась бы база, что вполне реально в нашем неустойчивом мире, особенно в этом регионе, и тогда всем было бы не до нас. А что еще реальнее — наступление длительного периода бурь, когда к нам не смог бы пробиться ни один вертолет. Мы еще вспомним Филиппо, когда вскроем последнюю банку консервов, — мрачно закончил Селлвуд.
— Ты полагаешь, Майкл, что нам придется пробыть здесь так долго? — спросил Клинцов.
— Все может быть, — ответил Селлвуд.
Холланд вспомнил о противогазах, но их только четыре. Один из пятерых должен был остаться без противогаза. Клинцов предложил разыграть противогазы на спичках, но Селлвуд сказал:.
— Мы ни в чем не должны доверяться случайности. Только разум, господа, наш поводырь. Будет разумно, если от противогаза откажусь я. Я старше всех вас, и, стало быть, моя потеря будет наименьшей из всех возможных потерь. Наденьте противогазы, господа! Это мой приказ.
— Глупо, Майкл! — возразил Клинцов.
Селлвуд повернулся к нему и, чеканя каждое слово, сказал:
— Мы, кажется, договорились, что не будем обсуждать мои приказы!
— Хорошо, хорошо, — согласился Клинцов. — Просто я подумал, что твой фельдмаршальский талант нам еще понадобится…
— Спасибо, — не дал ему договорить Селлвуд и засмеялся. — Спасибо за столь высокий чин. Выполняйте приказ, господа.
Все, кроме повара Омара, надели противогазы. Омар, никогда не имевший дело с противогазом, никак не мог с ним справиться. Ему помог Селлвуд.
Работать в противогазе было дьявольски трудно. И Клинцов, когда его никто не видел, несколько раз просовывал палец между щекой и респиратором, чтобы хоть немного отдышаться. В конце концов Холланд заметил эту «хитрость» Клинцова и погрозил ему кулаком. Но ни Холланд, ни Селлвуд не заметили другого: когда Клинцов и Омар подкатили бочку с горючим к штольне, из нее бесшумной тенью выскользнул один из сыновей Омара, уволок отца в штольню и через несколько минут появился снова, но уже в противогазе. Установить, что это не Омар, не представлялось возможным: ни ростом, ни одеждой сын не отличался от отца, а противогаз надежно скрывал его лицо. Разве что сил в нем было больше и работа у него спорилась, но это видел только Клинцов. И молчал. «Какими бы ни были обстоятельства, — подумал он, — сын вправе пожалеть своего старого отца».
