У отца Павла заломило в висках, и во рту появился нехороший кислый привкус.
— Ну как, все еще думаете, что мы должны с кем-то там воевать?
Священник сглотнул кислый комок и попытался найти ответ.
— Хорошо. Пока вы дети, демоны вам не страшны. А что дальше? Вы ведь вырастете?
Йони нехорошо усмехнулся.
— Когда мы вырастем, демоны уже уйдут. Перед этим раскачав правительства всех стран так, что их можно будет сбросить одним пинком. Это здесь нас двенадцать. А в соседнем бункере — еще двадцать. А по всему району больше тысячи. А по всей Земле… хотите посчитать?
Мальчик смотрел на священника, не мигая, и в темных недетских глазах отцу Павлу неожиданно почудилось что-то похожее… что-то, уже виденное там, у костра. Вправду ли демоны бессильны против детских сандалий? А что, если этот мальчик… Священник тряхнул головой. Не должно так думать. Это просто ребенок, обиженный на весь мир ребенок. У него еще будет время одуматься.
— Спасибо за обед.
Священник привстал, опираясь на стол.
— Не могли бы вы указать, где похоронен отец Герасим? Я хотел бы помолиться на его могиле.
Дети странно переглянулись. Священник ожидал, что ответит Йони, но заговорила девочка.
— У нас тут очень мало еды. Он ведь мертвый, ему уже все равно, понимаете?
Мир священника снова пошатнулся, но усилием воли он вернул его на место. Мало еды. К чему пропадать мясу? Все правильно. Простая логика выживания.
— Хорошо, — с усилием произнес он. — Покажите, где вы похоронили кости.
— А кости — источник кальция, — хмыкнул малыш (Лука? Томас?) на дальнем конце стола. — Вы же сами говорили — нам надо расти.
Священник с минуту смотрел на обращенные к нему детские лица — правда ли они смеются? или все же показалось? — а потом развернулся и побрел прочь.
Отец Павел засыпал трудно, но наконец заснул, и ему приснился сон.
Он стоял на холме. Невысоком холме над некогда плодородной, а теперь выжженной и пустой равниной. На холме он был не один. Рядом стоял полковник Жерар. Воротник его рубашки был измазан темным, но зубы насмешливо блестели. С другой стороны Йони и одиннадцать его апостолов (двенадцать, если считать мертвого отца Герасима, а он тоже был там) смотрели в наступающую темноту. Ветер, дующий с равнины, раздувал их волосы. Ветер нес веточки, листья, и мелкую шелуху, все это корчилось и сгорало в потоках нестерпимого жара, но горстка людей на холме пока держалась.
— Выстоим? — крикнул сквозь рев ветра Жерар.
— Конечно, выстоим, — спокойно ответил мертвый отец Герасим, и все бы хорошо, только лицо мертвеца было изъедено будто мышиными зубами.
С равнины катилось темное облако, и чудились в этом облаке странные формы — крылья? Когти? Клыки? Нет, ничего, что способна вообразить человеческая фантазия, не нашлось в облаке, все было слишком чужим и чуждым.
— Мы будем сражаться, — сказал Йони, и на бледном лице отчетливо выступили скулы и маленький, упрямо сжатый рот. — Мы будем сражаться, мы только не знаем — как. Мы ведь еще дети.
Отец Павел положил руку ему на голову, ожидая почувствовать под пальцами колкий ежик — но вместо этого рука его зарылась в жесткие вихры. Взглянув вниз, он увидел, что не Йони стоит рядом с ним, а веснущатый служка из церкви, и что нет никакого холма, а кругом закат, и благолепие, и тонкий малиновый звон колоколов, и прихожане спешат на службу. Вовсе не жаркий, а свежий ветерок треплет листву берез; листочки оборачиваются к ветру самой нежной, самой глянцевой стороной и весело блестят. И носится этот блеск над толпой, и становится все ярче, все пронзительней и никак нельзя его удержать и понять, что же он все-таки такое, этот блеск…
— Вставайте! Ну, просыпайтесь же!
Отец Павел сел и больно врезался головой в потолок. Из глаз посыпались искры.
— Что? Что такое?
Кто-то тряс его за рукав, и, приглядевшись, священник понял, что это щуплый Анджей. Кругом было темно, только в руках у мальчишки светился фонарик-карандаш. Узкий луч света прыгал по стенам, пока не добрался до глаз священника и не ослепил его.
— Да вставайте же. Ваш друг проснулся. Йони хочет, чтобы вы посмотрели.
— Посмотрел? На что?
— Просто идите за мной.
Кряхтя, священник слез с койки и последовал за бегущим впереди проводником. Ноги отца Павла занемели, голова гудела от недосыпа, и пару раз он чуть не врезался в стену. Из темноты скалились какие-то решетки, противогазы подмигивали разбитыми окулярами, торчащая арматура так и норовила зацепить под ребро. Повеяло свежим воздухом, и, пыхтя, священник одолел последние ступеньки, ведущие к выходу из бункера. Анджей снова ухватил отца Павла за рукав и, приложив палец к губам, прошипел: «Тс-с».
За разрушенной деревней чуть серела неровная линия горизонта — значит, до рассвета недалеко. От холода руки священника покрылись мурашками, а зубы невольно клацнули. Анджей потащил старшего к белеющей в паре шагов от входа куче мешков с песком. Просеменив туда и рухнув на землю, священник обнаружил, что за мешками уже прячутся Йони, Венди и те двое, что с автоматами охраняли бункер. Автоматы и сейчас были при них. Йони обернулся к священнику. В сумерках лицо его было еще бледнее, чем днем. Он молча указал пальцем на что-то, скорчившееся на земле в десятке метров от их укрытия. Приглядевшись, отец Павел понял, что это человек. Взрослый. Полковник Жерар.
Полковник стоял на коленях и, похоже, чертил что-то на песке.
— Что он делает? — прошептал священник.
— Мне это тоже очень интересно, — процедил сквозь зубы мальчишка и сделал знак автоматчикам. Те неслышно заскользили в обход мешков, и дальше, укрываясь за низким накатом окопов. Девочка последовала за ними.
Йони встал в полный рост. Через секунду к нему присоединились Анджей и священник, и троица направилась к полковнику. Тот был так увлечен своим делом, что не сразу услышал их шаги — а когда услышал, поспешно начал стирать написанное. Анджей ухватил его за руку, только для того, чтобы отлететь в сторону и врезаться головой в каменный бруствер.
— Черный песок, — протянул Йони. — Неплохо. Демонские штучки? Кому это и что вы передавали?
Полковник несколько секунд смотрел на Йони и и священника, будто что-то прикидывая. А затем потащил из кармана небольшой плоский пистолет. Отец Павел шагнул вперед, заслоняя собой мальчишку. Он сделал это бессознательно, даже не задавшись вопросом — зачем? Йони за спиной священника хихикнул. Полковник чертыхнулся — и тут же у него под ногами нарисовалась Венди и ткнула парализатором туда, куда маленьким девочкам тыкать и вовсе невместно. Жерар заорал и рухнул на колени, прижав ладони к ширинке. Сзади набежали автоматчики, и один из них, широко размахнувшись, огрел военного прикладом по голове. Тот упал, дернулся пару раз и затих.
