Боль, в теле, о которой меня предупреждали врачи, явилась на третий день пребывания дома. Она была сильной, но терпимой, единственное, она не давала мне заснуть, и перед сном кровать колола мне обезболивающее. Иногда впивающаюся в ягодицу игла попадала в нерв и это вызывало сильный дискомфорт, кроме того лекарство подавалось слишком быстро и на заду образовались болезненные плотные желваки, но что я буду перед вами привередничать? Это было не самое неприятное в моей жизни. Кроме того, я мог попросить Сергея сделать мне укол, но понятие свободы личной жизни я впитал с молоком матери — не стоило излишне обременять человека заботой обо мне, ему и без того хватало хлопот.
Я не хотел оставлять себе слишком много времени на бесплодные размышления о своей нелёгкой судьбе, поэтому с первых же дней старался себя всё время чем-нибудь занять. Сперва осваивал технические возможности кровати, через каждые два часа делал предписанные мне врачами упражнения, медитировал и представлял, что я чувствую свои руки и ноги. Но, увы! — я их совсем не ощущал, даже фантомных болей в конечностях не было. Но я упорно повторял свои попытки, зная, что если брошу их, то этим убью последний шанс на выздоровление.
Через несколько дней я решил испробовать возможности компьютера, не связанные с кроватью. Сперва я подключился к телевидению. Мне было любопытно посмотреть на себя со стороны. В рекламных роликах по первому и второму каналам то и дело появлялись сюжеты «Медведа», связанные со мной. Не очень их было приятно смотреть. Я себе совсем не понравился, хотя все окружающие относились ко мне с симпатией. Обо мне вообще было много разговоров. Несколько шоу на разных каналах также были посвящены мне. Даже политический канал не обошёл стороной мою персону. Благодаря той катастрофе, что случилась, вновь был поднят вопрос о возможностях современной медицины, которая способна регенерировать и омоложать ткани, так не стоит ли часть бюджета пустить на то, чтобы продлить населению молодость и перенести на пять, а то и десять лет срок эвтаназии? На полном серьёзе обсуждалось, сколько средств налогоплательщиков займёт такая программа. Но оказалось, что этот вопрос тесно связан с жилищным, ведь пятьдесят восемь процентов граждан, как и мои родители, подгадывают с рождением ребёнка так, чтобы его совершеннолетие совпало со сроком их социальной эвтаназии. Если же их не эвтанизировать в шестьдесят, то люди окажутся бездомными, а вопрос, что более гуманно — дать вечный сон или выгнать на улицу, решается однозначно. Подобная программа станет катастрофой для целого поколения.
В интернете также велось достаточно много дискуссий обо мне. Здесь встречались гораздо более крепкие мнения и высказывания. В общем-то будь я здоров, я бы, наверное, тоже считал, что нечего особенно нянчиться с куском мыслящего мяса, но сейчас я вдруг как никогда остро почувствовал любовь к жизни. Я не понимал, как совсем недавно ещё мог помыслить о том, что лучше бы мне было вовсе не просыпаться — ведь тогда я не узнал бы как следует Сергея, понятия не имел бы о том, какие теперь есть возможности у медицины, у меня не появилась бы прорва времени на то, чтобы почувствовать — что я человек, и для того, чтобы быть человеком, я не должен сдаваться, я должен делать упражнения, я должен развивать свой пострадавший мозг, хотя вероятность того, что руки и ноги проснутся так мала, но мне просто необходимо всё это делать, потому что я живой. И жизнь, даже такое промозглое существование, почти лишённое движения — это здорово. И ещё: сколько лет мне не хватало времени на то, чтобы перечитать свои любимые книги, пересмотреть заставившие в молодости задуматься фильмы. Теперь у меня всё это есть. И живу я не на средства налогоплательщиков — судьба подкинула мне человека, которому я дал жильё, а он за это кормит и поит меня. Такой вот натурообмен, как при первобытнообщинном строе. А может, этот первобытный строй был не так уж и плох? Хотя бы потому, что люди имели дело непосредственно друг с другом, решали свои вопросы глаза в глаза, а не с компаниями, собесами, конторами, бухгалтериями, магистратами, которые творят теперь нашу судьбу?
Передо мной появилось много вопросов, но я не торопился их решать. Я расставил в своей жизни приоритеты. И строго придерживался их. И пока что главным было — восстановить здоровье. Если я потеряю то, что у меня осталось, справиться с этим мне будет очень тяжело, поэтому надо держаться.
И вот тогда…
И вот тогда я подумал, что мне следует найти своего собственного медицинского консультанта. У меня не было особого повода вызывать участкового врача из поликлиники — состояние было стабильным, но кто-то должен был руководить дальнейшим процессом моего исцеления. Я не имел серьёзных финансовых запасов, а те, что были — решил приберечь на чёрный день. Обременять своей проблемой Сергея мне и в голову не пришло. Короче, я подумал так, что мой «очкарик», как я теперь называл свой компьютер, вполне способен справиться с этой задачей. Он неплохо воспринимал мой голос, но разговаривать вслух в пустой комнате мне казалось противоестественным и я чувствовал себя при этом весьма глупо. Этот психологический барьер, конечно, можно было преодолеть, но я решил, что нет ничего дурного в том, чтобы использовать возможности «очкарика» на полную катушку — ведь гораздо интереснее руководить машиной не голосом, а мыслью. Ей он подчинялся беспрекословно. Поначалу это вызывало некоторые проблемы, потому что мышление моё было весьма хаотично и недисциплинрованно, но я быстро научился следить за тем, какие сигналы посылаю в информационное пространство. Разумеется, это образное выражение, я ничего не посылал специально, сознательно — просто датчики, прикреплённые к моей голове, считывали мысли, как мне объяснили еще в институте, по энцефаллограмме и микродвижениям лба.
Я уже опробовал поисковые возможности «очкарика». Зашёл на пару форумов, представился Игорем Дроновым и тут же схлопотал по самое не могу. На одном форуме меня сразу же обвинили в том, что я украл чужое имя и засчёт него стараюсь заработать себе популярность, на другом — дружным хором отправили к эвтанологам. В общем, идея существовать в сети под собственным именем мне стала представляться бесперспективной.
Я вспомнил, что на летних прогулках, когда я был ещё маленьким, отец рассказывал мне старые истории своего детства. В ту бытность в Америке жил известный врач. Настолько известный, что его знали в Европе и в России и со всего мира ездили к нему лечиться. Кажется, отец называл этого врача доктор Хаус. Хаус прославился тем, что безошибочно ставил диагнозы и назначал нестандартное, но крайне эффективное лечение. У Хауса был скверный характер, но все его терпели, потому что он спасал тысячи обречённых на смерть людей. Некоторые истории о нём были смешные, а некоторые печальные. Я решил, что доктор Хаус станет моим медицинским консультантом. Я порыскал в поисковиках и откопал несколько его фотографий. Колючий, ершистый взгляд, лохматый, небритый, угловатый человек — он мне сразу понравился. На одной из фотографий он был в полный рост и опирался на трость — похоже, у него самого были проблемы со здоровьем. Значит, он хорошо понимал больных. Такой врач мне годился. Я не стал о нём пока подробно узнавать — успеется, пусть-ка лучше сразу приступит к делу. Я смоделировал доктору Хаусу трёхмерный образ с понравившейся мне фотографии, и отправил бродить по медицинским сайтам — набираться опыта и искать информацию по параличам. Я дал своему герою высокий потенциал к самообучению. И он стал быстро развиваться. Первые результаты я получил к вечеру того же дня.
