— Твой принц?
— Это просто фигура речи. Я ждала, пока откроется «Дива». Подошел бы любой идиот.
— Фигура речи… — повторил я.
— Да ладно тебе. В любом случае эта сучка Циснерос не знает, и Клайд, кстати, тоже, что в Комнате Наверху есть интерфейс с другими франшизами Внутреннего Прыжка — с Арктикой, Амазонским приключением. Я смогу выбраться из Дворца. А когда добавятся новые модули, моя вселенная расширится. Потом еще и еще. Черт возьми, я смогу жить вечно! Ты разве не заметил, что в НВ нет смерти?
Она встала и зевнула. Мне понравилась ее розовая глотка. Сняв кепку, она швырнула ее в стену. Кепка упала на пол возле небольшой щели у самого плинтуса. Щель была совсем тесной, но я все-таки протиснулся, сунув вперед одно плечо, затем другое. И оказался в комнате с каменными стенами и узким окошечком-бойницей. Баг…
— Не возражаешь, если я буду звать тебя Баг?
— Слушай, прекрати, а? Пошли!
На Баг было черное кружевное бюстье с глубоким декольте над рельефными чашечками и широко расставленными бретелями. Черные кружевные трусики высоко открывали стройные бедра. Разумеется, красная кепка была тут как тут. И очки. Она сделала шаг в сторону, чтобы я мог взобраться на стул и выглянуть из щели окна наружу. Было так высоко, что казалось, я видел кривизну земной поверхности. Мне чудилось, я ощущал изгиб ее бедра совсем рядом с моим, хотя и знал, что все это — только воображение. Воображение в НВ — самое главное.
— Мы уже недалеко от Комнаты Наверху, — сообщила Баг. — Посмотри, как высоко ты меня завел. Но в одном Циснерос права.
— В чем?
— Ты не можешь привести меня в Комнату Наверху. Ты окажешься заперт. Назад хода нет.
— А ты? — Мне нравилась линия выреза на ее панталончиках.
— Я уже заперта. У меня нет тела, в которое можно вернуться. Мое нынешнее, как я понимаю, обеспечил мне ты. — Наклонив голову, она сквозь очки оглядела бюстгальтер и трусики. — Думаю, потому-то я и ношу до сих пор очки.
— Я не против помочь тебе добраться до Комнаты Наверху, — сказал я. — Но почему ты не можешь войти туда сама?
— Я не могу двигаться вверх, только вниз, — объяснила Баг. — Забыл, что ли, я ведь мертвая? Если бы у меня был мой редактор — ResEdit, я могла бы… Вот дерьмо! — Тут тоже оказался телефон. Пока он не зазвонил, мы его и не видели. — Это тебя, — проговорила Баг, передавая мне трубку.
Не успел я произнести «Алло!», как уже рассматривал заляпанный водяными пятнами потолок Приемного зала. Заскрипели ботинки. Служитель помог мне выбраться из ящика. Клайд.
— Уже четыре сорок пять? — с удивлением спросил я.
— Когда развлекаешься, время летит, как птица, — усмехнулся он.
— Угадай, кто здесь? — спросила мать.
Я услышал, как сливается вода из туалетного бачка в ванной.
— Я не хочу ее видеть.
— Она притащилась сюда из самого Салема, — с упреком проговорила мать. — И привезла твое барахло.
— И где же оно?
— Пока у нее в машине. Я не разрешила внести его в дом, — объяснила мать. — Потому-то она и плачет.
— И вовсе она не плачет! — прозвучал чей-то резкий голос.
— Господи Боже мой! — воскликнул я. — Он что, вместе с ней?
— Она не хочет тащить все это назад, — пояснил тот же глубокий голос.
Снова зашумела вода из бачка. У матери в ванной два унитаза: для нее и для меня.
— Я в отпуске, — заявил я. Ручка на двери ванной начала поворачиваться, и я решил отправиться на прогулку, а когда вернулся, их уже не было. На газоне валялись мои шмотки.
— Можешь вырыть яму и присыпать их, — поджав губы, заявила мать.
На следующее утро в Приемном зале я оказался первым. Однако вместо того чтобы помочь мне открыть свой ящик, Скрипучие Башмаки, то есть Клайд, служитель, дал мне подписать какую-то бумагу.
— Я уже подписывал согласие, — возразил я.
— Это мы дополнительно страхуемся, — пояснил Клайд.
Я подписал.
— Вот и хорошо, — улыбнулся он. Улыбка была не из самых чарующих. — А теперь ложитесь. Вдохните поглубже. — Ящик скользнул в пазах. Я набрал полную грудь витазина и словно очнулся от сна в строго обставленной гостиной с бежевым ковром на полу, диваном и креслом. Шемизетт стояла у высокого окна в бюстгальтере цвета топленого молока из жаккардового атласа с рельефными чашечками, глубоким вырезом и широко расставленными бретелями. На передней части трусиков из той же материи красовалась прозрачная вставка. Шемизетт держала в руках чашку и блюдце того же цвета. Пейзаж за окном состоял из зеленых холмов, бесконечной цепью убегающих к горизонту.
По комнате бродила громадная собака.
— Шемизетт! — позвал я. Надо бы объяснить ей, как обстоят дела, но некогда, нужно искать Баг.
Я осмотрелся: где туг мышиная нора? В темном углу, за лампой, обнаружилась низенькая арочка — словно вход в миниатюрную пещеру. Я едва сумел вползти в узкий проход — просунул сначала одно плечо, потом другое.
— Куда ты пропал? — Подтянув колени к подбородку, Баг сидела в бетонном зале на поблескивающем штабеле древесины. Над крошечными трусиками-бикини у нее опять была надета все та же футболка с логотипом MERLYN SISTEMS. И разумеется, красная кепка и очки.
— Они заставили меня подписать еще одно согласие.
— И ты подписал?
Я кивнул. Мне нравился маленький клиновидный краешек трусиков, убегающий под подол футболки.
— Идиот! Ты хоть понимаешь, что, подписав согласие, ты дал Клайду право тебя убить?
— Мне не нравится, как ты меня называешь, — упрямо заявил я.
— Эти долбаные Бонни и Клайд! Теперь я никогда не попаду в Верхнюю Комнату! — Я испугался, что она сейчас заплачет, но вместо этого Баг швырнула свою кепку об пол, а когда я нагнулся ее поднять, то увидел мышиную нору, такую узенькую, что туда едва-едва проходили три пальца, однако я все же заполз в нее на животе, протолкнув сначала одно плечо, потом другое, и оказался в комнате с голыми полами и абсолютно новыми окнами — даже стикеры еще не были сняты. На Баг было кораллово-розовое кружевное бюстье с максимально возможным декольте и французские трусики, высоко закрытые сзади, а впереди состоящие лишь из прозрачного треугольничка розовых кружев.
Следом за ней я подошел к окну. Далеко внизу виднелась мешанина облаков, моря, яркой, словно небо, земли.
— Должно быть, мы уже рядом с Комнатой Наверху, — заметил я. — Может, у тебя еще все получится! — Я хотел бы ее утешить. Мне понравился вырез на ее лифе.
— Не говори глупостей! — нетерпеливо воскликнула она. — Ты что, не слышишь этот вой?
Я кивнул. Казалось, к нам приближается целая стая гончих псов.
