сидящий, понизив голос.
— Да нет. Выпустил наружу, а уж дальше — его проблемы…
Собеседник уважительно кивнул.
— Сколько тебе надо? — быстро спросил он.
— Сколько положено.
Тот выдвинул ящик стола, достал опечатанную пачку купюр.
— В расчёте, — сказал он. — Договор оставь… На работу устраиваться будешь?
— М-м… Думаю пока.
— Думай быстрей, — последовал совет. — Желающих — выше крыши.
— Расписаться надо?
— Обойдёмся как-нибудь… Папе привет.
То ли ответно пошутил, то ли и впрямь завёлся в городе авторитет с подобной кликухой. Недавно. С некоторых пор… С тех самых пор, как Нестор вышел из тени на нынешний финансовый солнцепёк.
* * *
К тому времени, когда Ступицын вернулся домой, жена успела забрать младшую Машу из садика. В квартире было шумно. Дурилка восседал в своём излюбленном кресле перед включённым телевизором (там шли запрещённые договором мультики, хотя какая теперь разница!), и лицо бывшего объекта… Да, теперь это уже можно было назвать лицом, поскольку на нём имелись наведённые синим фломастером глаза с ресницами, алый рот, бежевый нос и такие же уши.
— Ну прямо как с куклой, — развела руками жена. — Так и прозвали — Куклёнок…
— Пап, он теперь у нас будет жить?
Глава семейства сурово сдвинул брови.
— Так… — глуховато произнёс он — и все смолкли. — Если кто что о нём спросит — мы его отпустили… Ушёл он. Нет его. Ясно?
Жена и обе дочери зачарованно уставились на Ступицына, слегка приоткрыв рты.
— Вау!.. — восторженно прошептала Даша.
При виде всеобщего благоговения Нестор нахмурился.
— С денежкой пойдём разберёмся, — буркнул он супруге.
Удалились на кухню, где добытчик достал из внутреннего кармана пиджака и торжественно вручил жене почти всю полученную сумму. Обрывки упаковки Нестор выбросил ещё на проспекте — в урну. Остаток он намеревался распределить по трём загашникам, что в общем-то тоже являлось своего рода ритуалом: разумеется, все мужнины тайники были супруге давно известны, но — тс-с… Строжайший секрет! Один только, помнится, раз она прокололась, опрометчиво спросив: «Несечка, я у тебя там из заначки возьму чуток? На продукты не хватает…»
Неловко вышло. Больше такого не повторялось.
* * *
Ну а собственно, что? Почему бы не держать в квартире ручного дурилку? Богатенькие вон удавов держат, тапиров. Даже муравьедов.
Есть не просит, не гадит, выгуливать не надо. Даже с вымершими нынче тамагочи, как говорят, хлопот было больше. Девчонкам опять же забава — раньше, бывало, от компьютера не оттянешь, теперь забросили — с Куклёнком со своим возятся.
Однако три-четыре дня спустя последовал звонок.
— Нестор Маркелович, а вы точно выпустили объект?
— А в чём дело? — не понял он.
— Да вот что-то нигде его найти не можем…
— И не найдёте, — хмыкнул Ступицын. — Его уж наверняка разломали давно…
— Да нет… — с какой-то странной интонацией отозвался оператор. — Сто процентов — не разломали…
— Откуда знаете?
— Да знаем… — безрадостно молвил тот. — Значит, говорите, точно выпустили?..
Ступицын заверил, что абсолютно точно: четыре дня назад сам вывел на площадку, сам за ним дверь запер… Спрятал сотик, задумался, затем открыл платяной шкаф, раздвинул вешалки с висящей на них одёжкой. Тесновато, конечно, но как-нибудь втиснем. Сходил в детскую, принёс стоящего столбом дурилку и примерил в заранее подготовленную нишу.
Ничего, поместился. Как раз плечом под жестяную штангу.
Так что если нагрянут с проверкой…
Тут же и нагрянули.
Услышав дверной звонок, Нестор захлопнул дверцы шкафа, провернул ключик, вынул, сунул в карман.
На сей раз Алевтина Валерьевна (зачастила, однако, очкастая) повела себя странно и, прямо скажем, бесцеремонно: пропорхнула мимо хозяина и, озираясь, заметалась по комнатам.
Нетрудно представить, как тот на это отреагировал!
— Ты чо, коза? — громыхнул он. — Забыла чего?
Она уставила на страшного во гневе Ступицына плавающие в линзах глазищи. И в глазищах этих, следует заметить, сквозило такое отчаяние, что праведный гнев Нестора Маркеловича пошёл на убыль.
— Он возвращался?
— Кто? Дурилка? Почём я знаю! Может, и возвращался… Постоял, наверно, под дверью да и ушкандыбал себе…
Разом обессилев, опустилась на стул, уронила плечи.
— Трындец… — обречённо выдохнула она.
— Кому?
Ответила не сразу — сил не хватало.
— Мне… И не только мне… Ну почему? Почему? — с неожиданной страстью сбивчиво заговорила гостья. — Почему вы тогда не выбросили его в окно?.. Вот где его теперь искать?!
— Водички принести? Или чего покрепче?
— Покрепче… — снова обмякнув, шепнула она.
Принёс чего покрепче. Глотнула, ожила.
— Понимаете… — залепетала, как в бреду, умоляюще тыча в сторону Нестора ополовиненной стопкой (чуть не расплескала, дурёха!). — Все объекты третьего поколения уничтожены… а следующая партия так и не возникла… В других городах возникла, в нашем — нет! Вы понимаете, что это значит?
— А что это значит? — туповато переспросил он.
Допила до дна, закашлялась.
— Это значит… что один из них уцелел… И по всем раскладкам получается, что ваш…
— И чего?
— Того, что наше отделение могут теперь просто ликвидировать! Все без работы останутся! И я, и…
На широкое чело Нестора набежала тень. Значит, пока Куклёнок цел и невредим, новое поколение дурилок в городе не появится. А каша-то, выходит, заваривается крутая… Ну Аля — ладно, Аля — мелкая пташка… А вот тот, что в учреждении за столом сидел в кабинете, — тому как? Попринимал пацанов на работу, а работы-то и нет.
Тем временем Алевтина Валерьевна окончательно пришла в себя. Лицо её стало строгим, взгляд — решительным. Резко выдохнула, вернула стопку.
— Включайтесь в поиск! — не попросила, а скорее приказала она.
— А я-то чего… У вас вон и так людей…
— Заплатим по высшему разряду. Даже если не найдёте.
— Нет, но… с чего вдруг?
— С того, Нестор Маркелович, что у него к вам какая-то тяга. Вспомните: он же всё время к вам
