Ознакомительная версия.
— Он собирал вокруг себя этих ребят несколько лет. И потом есть еще одна вещь… Я совсем недавно понял, это не бросается в глаза. Он обладает одним свойством… Я проведу аналогию. Ты ведь знаешь, они у себя в Бакнии умеют… ну будить, что ли? Я имею в виду женщин.
— Ты про это чертово кевзэ? — спросил Патрик. — Не напоминай мне, пожалуйста! Я никогда не стыдился своих мужских качеств, но тот фокус, который проделал в Астине Мит… ну история с ожерельем… С гарантией, видишь ли, два часа, без — три! Одуреть можно. А то, что сотворил с этой Олинией Маран! За одну ночь… какую к черту ночь, я засек время, он отсутствовал час сорок… за полтора часа превратить королеву в рабыню…
— Ну уж и в рабыню, — возразил Дан. — Не преувеличивай.
— Дан, ты плохо разбираешься в женщинах. Она валялась бы у него в ногах, если б он позволил… Ну и к чему ты ведешь?
— Да, в общем, не к этому, — усмехнулся Дан. — Это ты свернул не туда. Я говорил о другом. То, что имеешь в виду ты, это одна составляющая кевзэ. Доставить максимум удовольствия, так сказать, единовременно. При одиночном контакте. Но есть и вторая. Вторая составляющая. При постоянных отношениях. Освободить женщину. Или раскрепостить. Разбудить, как говорит Маран. И подвести к тому максимуму наслаждения, которое она вообще способна ощутить. Понимаешь?
— Ну?
— Это они все умеют. Многие, во всяком случае. Лучше или хуже, конечно, но умеют. Собственно, именно этому они и учатся в своих пресловутых школах. Но есть схожее качество, я назвал бы его «свойством гуру». Это умение будить интеллектуально или духовно, как хочешь. Такому, конечно, не научишься, с этим надо родиться…
— Ну?
— Маран — человек деликатный. Я никогда не слышал, чтобы он кого-то откровенно поучал. Но исподволь… Раньше меня злили его штучки, или эффекты, как я про себя их называл. Ну он любит помалкивать, помалкивать, а потом — бац! — обрушивать на тебя результат. Вроде этой записки. И даже дав тебе вывод, он не хочет разъяснять, как он к нему пришел. Постепенно я понял, что это вовсе не для того, чтобы сохранить некий ореол. Нет. Он просто побуждает тебя пройти путь самому.
— Может, все и так, — вздохнул Патрик. — Ты меня немного утешил. Марана я все равно уже… пропустил вперед. Тут ничего не поделаешь. Но быть совсем уж в хвосте не хочется.
Вошли Мит и Санта, и он замолчал.
Расположиться решили там же, правда, предварительно осмотрели еще несколько «термосов», побольше и поменьше, но ни в одном не оказалось разделения на комнаты. Все обитатели дома, сколько б их ни было, а было их, наверно, не так мало, если судить по количеству «спальных мест», в этом, например, таковых насчитывалось примерно десять… все обитатели жили вместе в одной, пусть и просторной комнате. Дана подобное положение дел чрезвычайно удивляло. Неужели это тоже можно объяснить жарой? Вряд ли. Когда-то давно, много тысяч лет назад, да, но в эпоху космических полетов? Конечно, нет. Позднее это уже был образ жизни, возможно и сложившийся в древнейшие времена под давлением климатических условий. Но почему они столь рьяно его придерживались? Странный народ…
— Странный народ, — сказал он Марану, когда они вдвоем рассовывали по шкафам контейнеры с едой и водой, сгружаемые остальными с орбитолета, — вообрази себе, что мы спали бы в одной комнате, вы с Наи и мы с Никой. Плюс еще, к примеру, Дина, когда она у нас гостила. Или Поэт.
— При наших жизненных установках это невозможно, — возразил Маран. — Такое может быть лишь в одном случае.
— Так ты думаешь, это у них началось не на Палевой?
— Конечно, нет. В подобных делах люди наиболее консервативны. Когда-то, после того, как мы с тобой впервые обменялись информацией на этот счет, мне, естественно, стало интересно, давно ли на Торене возникли столь удивившие тебя обычаи. Я немного покопался в книгах, насколько мог при тогдашней своей занятости, но никаких намеков на иной тип отношений не нашел. То есть эти установки существовали с незапамятных времен, и не кевзэ их создало, а они предопределили его появление. Я думаю, и здесь так. Коллективный, так сказать, тип отношений возник очень давно. И переселенцы всего лишь увезли эту традицию с собой на Палевую.
Патрик, как оказалось, думал о том же.
— Представляю, какие оргии здесь происходили, — сказал он, войдя вслед за нагруженной тележкой в дом и остановившись у двери в ожидании, пока та, осторожно лавируя между предметами обстановки, доберется до шкафа и сгрузит на пол очередную порцию коробок. — Мне припомнилась картина, которую мы нашли на Палевой в галерее. Та эротическая, помните? На ней ведь была изображена целая куча народу, человек десять, по-моему.
— Меньше, — поправил его Дан. — Шесть или семь.
— Пусть семь. Все равно. Самым впечатляющим было то, как они… даже не знаю, как это сформулировать… сочетались, перекрещивались, переплетались… ну вы понимаете, что я имею в виду. Все при деле, никого вне игры. Ни в одной земной порнушке я ничего похожего не видел. И что еще интересно, ведь кровать на картине была точно таких же размеров, как эта здесь. Наверно, предназначена специально для подобных упражнений. Своего рода подиум.
— Может быть, — улыбнулся Дан. — А кто, кстати, будет на этом подиуме спать?
— Не я, — сказал Маран. И добавил: — А ведь самих кроватей мы на Палевой не видели.
— Не застали, — вздохнул Патрик. — Увы! Эта дурацкая эмпатия убила тысячелетнюю культуру секса… Кстати, Маран, будь человеком, объясни мне происхождение своего откровения.
— Какого еще откровения? — удивился Маран.
— Вот этого. — Патрик извлек из кармана давешний листок и прочел: — «Раса, населяющая планету, та же, что на Палевой. Точнее, палевиане принадлежат к расе, населяющей планету, у которой мы находимся». Я это сохраню. Для музея, — сказал он серьезно, складывая листок и убирая обратно в карман. — Я так понял, что… Ни черта не понял! Объясни. И насчет океанов тоже.
— Это не так просто, — ответил Маран после небольшой паузы. — Насчет океанов, правда, проще. Я еще на Палевой… кстати, и Дан, как позже выяснилось… задумался над тем, почему ее жители вместо того, чтобы купаться в море, воздвигли между ним и городом чуть ли не стену, не имеют водопровода, вообще не используют воду для мытья, заменяя ее совершенно не дающими ощущения свежести излучениями, пьют какую-то дистиллированную гадость заводского производства, хотя вокруг полно чистейшей воды…
— А ты не помнишь наше предположение, базировавшееся на том коричнево-буром пейзаже? — спросил Патрик. — Сильное загрязнение вод когда-то очень давно, из-за чего они перестали пользоваться естественными источниками и со временем утратили тягу к воде.
Ознакомительная версия.
