Ознакомительная версия.
— Проверяла, — усмехнулся Маран. — Давненько мне не приходилось столько плести. Пришлось сделать из нашей легенды целый роман-эпопею. Надеюсь, у нее не осталось сил и желания выслушать его в еще чьем-то исполнении. Не знаю, насколько я ее убедил… Расстались мы, во всяком случае, мирно.
— Возможно, она собирается проверять еще, — предположил Дан. — Чтобы не рубить сплеча. Но завтра, к счастью, последний день. Вернее, ночь. Полнолуние.
— Что завтра полнолуние, она знает не хуже нас, — заметил Маран. — Ладно, поглядим. — Он повернулся к Артуру, поколебался, потом сказал не очень уверенно: — Послушай, Артур. Тут меня замучила одна мысль. Не знаю, может, с точки зрения генетики это выглядит нелепо, но я, к сожалению, с этим предметом знаком мало… — Он умолк, но Артур не шелохнулся, даже глядел не мигая, и Маран продолжил: — Две очевидности. Первая: уже несколько тысяч лет общество отторгает тех, чьи мысли неподконтрольны. Или, в твоей терминологии, тех, у кого новый, искусственный ген не срабатывает — отсутствует, либо неактивен.
— Рецессивен, — уточнил Артур.
— Да. Вторая очевидность: развитие цивилизации крайне замедлено, наука движется ползком, в искусстве нет взлетов. Сколько великих математиков ты нашел, Патрик? Одного на столетие?
— Гораздо меньше, — ответил тот.
— Вот. Нет гениев. Мало талантов. Скажи мне, Артур, нельзя ли эти две очевидности объединить? Логически это напрашивается. А как биологически?
— Первое, что я тебе скажу, — вздохнул Артур, — ты, по-моему, зря меня сюда тащил. Все равно, ты опережаешь меня в идеях. Даже в биологии.
— Без комплиментов, пожалуйста. По существу.
— По существу? Так ведь и с гениальностью, или одаренностью, неважно, мы тоже до сих пор не разобрались. Предполагается, что существует особый ген, но какой именно, неясно. Не так ведь часто с ним доводится встречаться. Так что тут можно только теоретизировать. Но теоретически к тому, что ты говоришь, я препятствия не вижу. Могу даже предложить две модели. Один вариант: ген гениальности, как доминантный, подавляет новосозданный, он не проявляется, и ничего в этом не смыслящее общество безжалостно отсекает будущего гения. Другой вариант: они могли не конструировать новый ген, а изменить старый и по недомыслию изуродовать как раз тот участок некой хромосомы, где находится гипотетический ген гениальности.
— Послушайте! — воскликнул Патрик. — Но ведь они себя калечат! Уже искалечили!
— Зато у них стабильное общество, — усмехнулся Маран. — Чего они и добивались. Палевиане, наверно, это одобрили бы.
— Извини, калека без рук, без ног тоже стабилен и предсказуем. Никуда не уползет и никого не убьет.
— А знаете, что я вам скажу, — вставил Дан. — Я только что понял. На примере Земли. Чем стабильнее общество, тем меньше гениев оно рождает.
— И наоборот, чем меньше оно рождает гениев, тем оно стабильнее, — подвел черту Маран. — Ладно, давайте спать. Завтра, может, не придется. Патрик, не забудь включить «секретки». Спокойной ночи.
Утро следующего дня оказалось пасмурным, даже накрапывал дождь, и члены экспедиции приуныли. За три недели пребывания в замке это был первый ненастный день. И, как назло, именно сегодня. Если к ночи не распогодится, при облачном небе что толку от полнолуния? А следующего надо было ждать еще двенадцать дней. Расстроенный Патрик снова принялся строить планы насчет искусственного источника света, и на этот раз Маран с ним не спорил. Оставаться во дворце до следующего полнолуния было бы слишком опасно, стоило, наверно, предпочесть вариант с поисками фотоэлемента, даже если б пришлось лазить для этого по крыше. Впрочем, с утра он ничего предпринимать не стал, а отослал, как и вчера, Патрика в город, но оставил сегодня Дана при себе, отправив с Патриком Мита. После отъезда остальных они вдвоем проверили и зарядили все камеры, упаковали в пояса вчерашние материалы, Дан предложить даже собрать вещи, но Маран не согласился, он не хотел выдавать своего намерения уехать, а убиравшие комнаты слуги, конечно, не обошли бы вниманием уложенные сумки. Словом, делать было фактически нечего, предварительную рекогносцировку подходов к хранилищу, а также возможностей бегства при попытке ворваться в их помещения Маран с Митом, как выяснилось, произвели еще вчера, так что оставалось лишь гулять по саду или валяться на кровати, Маран предпочел второе, и Дан, которому сидеть в комнате не хотелось, вынес на балкон — благо, дождь перестал — один из стульев и устроился на нем. Отсюда был виден весь парк с прогуливавшимися в нем и даже целовавшимися за деревьями и кустами парочками, но Дан за ними особо не следил, ему попался местный куртуазный роман, и он, правда, с ленцой, но помаленьку читал его.
Через какое-то время он услышал стук в дверь и сразу вскочил, но тут же сел снова, подумав, что если б за ними прислали стражников, те стучаться не стали бы. Правда, он не преминул повернуть стул так, чтобы видеть в щель между оконными занавесками дверь.
— Открыто, — сказал Маран громко. Он даже не пошевелился, впрочем, ложе его находилось далеко от двери, и если б в комнату вошел нежелательный персонаж, он успел бы десять раз оказаться на ногах, прежде чем тот добрался б до него.
Дверь неслышно приоткрылась, в просвете показался подол довольно длинной, не достигавшей пола лишь сантиметров на десять-пятнадцать юбки оранжево-бордовой расцветки, нечто в стиле осенних листьев, и послышался голос королевы:
— Лелла, иди к себе, не надо меня ждать.
Она отворила дверь, переступила порог, Маран сразу встал и поклонился, но она приблизилась и протянула ему руку для поцелуя.
— Я тебя разбудила? — спросила она. — Ты спал?
— Нет, Олиниа, — ответил Маран, — я не спал. Я думал.
— Ты назвал меня по имени.
— Да? Прошу прощения за дерзость, королева.
— Нет-нет, можешь называть меня Олинией, мне нравится, как ты произносишь мое имя, — сказала она, садясь в стоявшее невдалеке от балконной двери кресло. — А о чем ты думал? — спросила она вдруг.
— Не знаю, обрадует это тебя, удивит или оскорбит, но я думал о тебе.
— Что именно? — спросила она живо и перебила себя: — Неважно. Садись и ты. Поговорим.
Маран принес стул и сел напротив нее, Дан видел королеву почти со спины, только ее правое ухо и часть щеки попадали в поле его зрения, зато перед ним было лицо Марана.
— Я слушаю тебя, королева, — сказал тот, непринужденно откидываясь на спинку стула.
— Речь о хранилище, — начала она, и Дан заволновался. Неужели она передумала и потребует ключи обратно?
Маран молча ждал продолжения.
Ознакомительная версия.
