— Дим, а ты электрика нашего Борьку сегодня не видел?
Александра поднялась и, одарив Колодникова выразительным взглядом (нашёл, дескать, о чём спросить!), вышла на кухню.
— Уехал он, — недовольно сообщил Димка.
— Да я понял, — сказал Алексей. — В дверь сейчас позвонил — нету… А надолго, не знаешь?
— Совсем уехал, — пояснил Димка. — Продал квартиру — и уехал…
— Когда? — изумился Колодников. — Я же с ним вчера… Нет, позавчера…
— Вчера он уже съехал. Утром погрузился… Раньше всех.
Алексей тупо смотрел на сына и моргал.
— Не может быть… — хрипло выговорил он наконец. — Да ты понимаешь хоть, что ты такое говоришь?..
— А что я говорю? — не понял тот.
Колодников открывал и закрывал рот — как астматик. Кто угодно, только не Борька!.. И потом: что значит — продал?.. На это же время нужно! Документы одни оформить — неделя уйдёт… Или он давно уже этим занимался?..
— Кому продал? Вам?
Димка вдруг насупился и в то же время как бы приосанился.
— Не совсем… — уклончиво молвил он. — Ну… В общем, мне…
И по-хозяйски оглядел потолок, словно прикидывая, где именно он будет пробивать проём для лестницы на второй ярус.
— Димка… — потрясённо выговорил Колодников. — Нет… Ты не понимаешь… Да если Борька смылся — это значит всем надо драпать! Всем!..
— Да нам-то чего бояться?
— А ему? — Алексей вскочил. Он в самом деле был очень испуган. — Да Борьку ещё полтора года назад в арке накрыло! В травматологии лежал!..
Вот теперь Димка несколько опешил.
— Н-ну… — неопределённо поведя плечищами, сказал он. — Может, ещё кого-нибудь вырубил… за полтора года…
— В том-то и дело, что нет! Точно знаю, что нет!
— Ну тогда он просто дурак… — решил Димка и тут же повеселел. Веселье его, однако, было недолгим.
— Дурак? — зловеще переспросил Колодников. — Э, нет, милый мой, не выходит… Ничего себе дурак! Да он раньше нас всех понял, что к чему! Он мне вон ещё когда намекал… Мне бы тогда уже сообразить!..
Димка несколько утратил осанку и погрузился в тревожное раздумье.
— Может, очко сыграло?.. — как бы про себя предположил он. — Вроде как у Петра… когда по воде ходил…
— У какого Петра?
— У апостола… Усомнился — ну и всё! Волной накрыло…
— Да погоди ты с Петром! — взмолился Алексей. — Мы же про Борьку говорим! Борька-то в чём усомнился?..
Димка пошевелил губами, явно хотел снова раскрыть Библию, но передумал и решил обойтись своими словами.
— Усомнился, что крыша надёжная… — пояснил он хмуро и негромко.
После таких слов Алексей даже обмяк слегка.
— Дим… — плачуще выкрикнул он. — Ну нельзя же так!.. Ты прости меня, но… Такое впечатление, что ты к Богу, как к пахану какому-нибудь, относишься…
В дверном проёме давно маячило встревоженное лицо Александры. Сын смотрел на Алексея с недоумением.
— Ну ты, пап, сравнил… — укоризненно молвил он, качнув головой. — Бог-то, наверно, покруче будет!..
Действительно, подходы к Центральному райотделу милиции были перекрыты. Но, даже и не приближаясь к ребристому бетонному зданию, Алексей мог ещё с перекрёстка заметить суматоху и суету у настежь распахнутых железных ворот. Эх, не позавчера бы, а сегодня вести москвичам съёмку (кстати, оператор их, судя по ракурсу угрюмого строения, тоже снимал откуда-то отсюда). Вне всякого сомнения, райотдел в спешке эвакуировали: из железных ворот люди в милицейской форме и в штатском выносили и складывали в кузова и фургоны грузовиков всевозможные столы и ящики — с документами, надо понимать. Вполне возможно, в одном из этих ящиков находилась папка с делом об инвестиционном фонде «Россиянин», а следовательно и трудовая книжка бывшего специалиста по компьютерному дизайну Алексея Колодникова.
Собственно говоря, можно было поворачиваться и идти себе домой. Пока перевезут (кстати, куда?), пока распакуют, разберут документы — это, считай, недели две пройдёт… Если, конечно, не потеряют по дороге… С них станется…
Колодников хотел уже было возвратиться к трамвайной остановке, но тут со стороны бетонного ребристого здания подкатила светло-бежевая легковушка, сбросила скорость и притёрлась к бровке, оборвав череду скорбных Колодниковских мыслей. Задняя дверца приоткрылась, и Алексей узрел округлую хмурую физиономию опера. Выглядел Геннадий Степанович неважно: под непроспавшимися глазами — угольно-чёрные тени, принятые поначалу Колодниковым за синяки. В первую секунду у него даже мелькнула догадка, что опер уже огрёб всё ему по справедливости причитающееся — и, слава Богу, выжил…
— К нам?..
— Д-да… — сказал Колодников, подходя. — То есть не к вам, а… Ну, за трудовой, словом… Фонд ликвидировали…
— Садись, подбросим… — ворчливо то ли предложил, то ли приказал Геннадий Степанович, отодвигаясь в глубь салона.
Алексей был удивлён и встревожен внезапным предложением, однако отказаться не посмел.
— Ну что, Эраст Петрович?.. — всё так же ворчливо, но уже с хорошей дозой яда в голосе осведомился опер, когда Алексей захлопнул дверцу и машина тронулась. — В хулиганы, говоришь, подался?..
— Эразм… — машинально поправил его Алексей, потом вник в сказанное — и ослабел. — А как же вы… узнали?.. — беспомощно спросил он.
— А чего там было узнавать! — натужно усмехнулся опер. — Я из командировки вернулся, а мне подарочек: прямо в самом райотделе побоище… Просмотрел на всякий случай протоколы… Гляжу: подпись знакомая… Ты ж фамилию-то чужую поставил, а подпись — свою… За что замели-то?
— Да вот как раз в связи со всем этим… — затосковав, начал Алексей. Скрывать что-либо уже не имело смысла. — Понял, что к чему, ну и напился на радостях…
— Ну, и что же ты понял?..
Легковушка выбралась на магистраль, дома кончились, по обе стороны полотна летели зазеленевшие посадки, латунные плети ив. Шофёр гнал, насколько мог судить Колодников, куда-то к северной окраине города. Над спинкой переднего сиденья маячил крепкий затылок рукастого детины, знакомого Алексею ещё по первому разговору в райотделе. Детина, как всегда, молчал и катал желваки.
— Сам придумал или в листовке прочёл? — со скукой полюбопытствовал опер, когда Алексей изложил ему вкратце кое-что из недавних своих приключений. Чувствовалось, однако, что усомнился Геннадий Степанович — так, по привычке. Проверить, насколько искренне человек говорит.
— Да никаких листовок тогда ещё в помине не было!.. — запальчиво напомнил Колодников. — Они только на второй день появились, когда меня уже выпустили…
