— ТЫ ВЫПОЛНЯЕШЬ МОЮ ВОЛЮ! ТЫ НАСТОЛЬКО ЖАЛКОЕ СУЩЕСТВО, ЧТО ДАЖЕ НЕ В СИЛАХ ПОНЯТЬ — У ТЕБЯ ОСТАЛОСЬ СЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ЖИЗНИ!
Знакомый оранжевый лучик протянулся в сторону Риса и завис в десятке дюймов перед лицом. Конец луча изогнулся, свернувшись двухдюймовым треугольником, направленным плоскостью к груди монстра.
"Как из проволоки…" — пробежала мысль.
Сходство с металлом стало еще больше, когда конструкция начала нагреваться. Оранжевый цвет стал серым, потом малиновым, и вот уже раскаленный добела прут уперся в грудь Сима.
Раздалось шипение, и запахло паленым пластиком. Острая боль пронзила Риса. Он не мог ни закричать, ни пошевелиться. Он просто медленно умирал и никак не мог умереть в этой запредельной муке. Время остановилось. Годы и годы не прекращалась эта боль, дикая, заполонившая все сознание, пожирающая тело изнутри…
Сознание вернулось сразу. Чердак был пуст, а за спиной упал опрокинутый при вставании ящик.
"Я что — опять сплю?" — подумал Рис.
Но это был не сон. Кожу пекло, а на полу, там, куда падал черный луч, полностью отсутствовал мусор. Рис опустил голову и посмотрел на свою грудь. В центре красовалась отметина со странно оплавленными краями. Он притронулся рукой к рубцу. Это было больно. Конечно, эта боль была не чета той! Оплавленный шрам болел так, как болит обычный ожог. Терпимо.
Монстр лег на пол и стал ждать ночи.
"Пошутил на свою голову. Очень эффектно пошутил, идиот. Нашел с чем шутить, да и время выбрал самое подходящее. А все-таки удалось напакостить! Значит, хоть в мелочи, но…" Рис осекся, поймав себя на том, что, ругаясь, просто тянет время. Нужно было решать, что делать дальше, и он взял себя в руки.
О чем он думал до того, как появился Оранжевый Треугольник? Кстати, а почему именно оранжевый? Красный и желтый в смеси? Зеленого не хватает… получился бы… — светофор, а так получается какой-то ублюдок. "ХВАТИТ ТРЕПАТЬСЯ — ДУМАЙ!"
Рис подошел к окну и осторожно выглянул наружу. У подъезда остановилась полицейская машина. Из нее вышел человек и зашел в дом. Рис напряг слух. Да, коп звонил именно в его квартиру. Послушав немного, он отошел в глубь чердака.
Его позабавил разговор с Барбарой.
"С Барбарой. Не с Кристиной. Ну и что с того, что по документам ее зовут не так? Дело не в названии, а в сущности. Ведь не просит же он знакомого, прежде чем поздороваться, показать паспорт. Конечно, нет, он его узнает и так. А, черт — глаза!" Рис забегал по чердаку, как тигр по клетке.
"Девушка слишком слаба, — размышлял он. — Она не может быть настолько лакомым куском, чтобы послужить главным блюдом на этом банкете. Король стола — ОН. Именно ЕГО страх за жизнь девушки и должен утолить голод "ублюдочного светофора". Но это значит, что все его идеи неверны. Не потребуется "трансляция" потому, что он сам будет излучать этот страх, а тело тем временем будет действовать само по себе, предлагая его вниманию дикие картинки, подстегивающие его воображение. Треугольник предвидел, что в критический момент он постарается остановить монстра, а значит его "отключение" от тела было ЗАПЛАНИРОВАНО! Так что же выходит? Чувства Кристины здесь не учитываются?"
Рис видел нестыковку. Не мог отказаться Бог от дополнительной порции. Каким же образом возможно получить и то, и другое?
За окном раздался скрип тормозов и топот ног. Монстр мгновенно оказался у окна. В подъезд вбежало несколько человек. Через несколько минут копы вывели двух девушек в наручниках, втолкнули в машину и куда-то увезли.
"Это из-за убийства. Ах, если бы подруг не отпустили до завтра…" подумал Рис, но он знал — у полиции нет доказательств, а значит, еще до вечера Барбара с подругой будут на месте.
Тяжело вздохнув, чудовище продолжило размышления.
"Как Треугольнику получить страх обоих одновременно? Я путаюсь в фактах. Что я знаю наверняка?" От этого невинного вопроса Рис вдруг растерялся. Оказалось, что он почти ни в чем не уверен. Все, на чем он базировал свои выводы, было "со слов" самого Треугольника и доктора. Или же являлось следствием экспериментов над собой на базе знаний из того же источника.
"Давай по порядку. Я — монстр. Это аксиома?" Рис понял, что даже в этом он не уверен. Что-то подсказывало, что происходящее — изысканная галлюцинация.
"Но если это мне кажется, то Кристине ничего не угрожает, и думать не о чем. Значит, монстра принимаем "по умолчанию". Если это так, то кто меня создал? Доктор? Треугольник? Неважно. Этот гипотетический Некто наверняка преследовал свою цель — две смерти. Нет, не правильно. Вчера я не просто убил мужчину, а заставил его бояться. При этом я чувствовал, как этот страх куда-то перетекает. Куда? Неважно. Значит, цель не смерть, а страх". Рис остановился в углу и тупо рассматривал стенку.
"Следующий вопрос — а могу ли я доверять своим чувствам? Ответ — да. Если мои чувства могли бы взять под контроль — напрямую, без внешних воздействий, тогда бы не требовались убийства. Треугольник просто бы заставил меня бояться, и… — приятного аппетита. Выходит, передача все-таки велась". Монстр смотрел на солнце, которое уже прошло больше чем половину своего дневного пути.
"Кода придет время, я постараюсь остановить монстра, чем нарушу связь с телом, а значит, задача будет выполнена не до конца". В голове путалось какое-то важное воспоминание. Что-то он видел, когда еще был человеком. Рис сосредоточился.
"Ну конечно! Все дело было в этом проклятом рефлексе на слово "Кристина". Он сначала будет бояться за нее, останавливать тело, а потом что-то произойдет, что запустит его — именно ЕГО, а не тело, на убийство. Тогда монстр подчинится Рису, а "гурман" получит блюдо целиком. Но ведь никто не произнесет рокового слова. Что же должно послужить ему спуском? Именно ему, потому что тело со всеми его свойствами в тот момент будет недоступно".
Текли минуты, а ответа не было.
"Это должно быть что-то из его прежней жизни. Нужно начать сначала. С того, что подсознательно толкнуло его на переосмысление всего". Рис пытался вспомнить, с чего он начал. "Главное — сущность. У знакомых паспорт не спрашивают. Документы не нужны. Для этого есть глаза".
"Вот, черт! Как все просто. Он видит Кристину и знает, что это Кристина. Это и есть его спусковой механизм. Его тренировали не на слово "Кристина", а на понятие — "Кристина"! Но он же ее видел и раньше? Почему срыв происходил только при звуке? Это тоже понятно. Тогда он еще не мог передавать эмоции, и убивать было рано. Планомерно, с первого дня, изготавливался механизм, и теперь оставалось заменить слуховое воздействие на зрительное". Ужас охватил Риса. Этот план не имел изъянов. Все случится, как и было запланировано, а он будет жалким орудием и ничего не сможет изменить…
