Нить опять натягивается, и меня едва не сносит: прямо сквозь тело пролетает огромный сгусток энергии.
Сейчас что-то произойдет.
Лишь на мгновение все стихает, и тут же вдали звучит раскатистый взрыв. Тысячи вспышек озаряют небо. Нить резко ослабевает, падает змейкой на землю.
– Шеф! Что с вами? – тревожно вскрикивает Гавинский. Пытаюсь открыть глаза, посмотреть, что же происходит в реальности. Но нет никаких сил. Не могу даже понять, в каком положении находится мое тело.
Верчу головой. Где же Андрей?
Но только черное поле вокруг, и я в середине его. Да еще синяя змейка, убегающая к горизонту. И вдруг эта змейка опять угрожающе натягивается. Я повисаю на ее конце, но тяга все сильней. Меня волочит по полю. Сами собой начинают в отчаянии нанизываться части меня – мои чувства, мои черты, все составляющие части моей личности.
Буду бороться до конца. Я не отпущу нить, пока меня всего не втянет внутрь. Пусть подавится, гад!
И внезапно движение останавливается.
– Как дела, парень? Давненько не встречались!
Что-то могучее присоединяется к моей тоненькой ниточке, превращая ее в ровный энергетический поток, на конце которого теперь (я чувствую это) привязана настоящая «бомба».
оборачиваюсь и прямо перед собой В ПЯТНЕ ЖЕЛТОВАТОГО МАРЕВА вижу лицо Андриана.
Дракон натягивает синий канат. Набирая инерцию, «бомба» начинает двигаться.
Не успеваю ответить Андриану улыбкой, как он бросается ко мне, хватает руками, и мы вместе падаем на поле и проваливаемся в темноту. Я теряю связь с синим канатом, и где-то у нас над головами, тяжело ухая, проносится «бомба».
– Сейчас послушаем, как тряханет! – подмигивает Андриан.
Невероятный взрыв сотрясает мир, в котором мы находимся.
Открываю глаза и обнаруживаю себя лежащим на боку. Как раз в этот миг директор падает на руки Гавинскому.
– Что с вами, шеф?..
У Присмотрова изо рта идет пена, начинаются судороги.
Пытаюсь подняться.
Жора уже пришел в себя и стоит на коленях, удивленно глядя на происходящее.
Гавинский бережно укладывает директора на пол, пытается придерживать его, но тот становится совершенно невменяем. Он бьется затылком об пол, выгибается в мостик, издавая жуткий хрип.
Жора что-то соображает и вдруг вскакивает на ноги. Теперь он в выгодном положении в отношении Гавинского. Подскочив к нему, Жора изо всех сил бьет эту сволочь ногой по ребрам. Слышится хруст. Я не знаю, что сломалось – ребра Гавинского или Жорина нога. Гавинский вздыхает, тяжело заваливается набок, прямо поверх директора.
И тут же он получает удар в челюсть. Жорина нога наносит удар за ударом, и скоро лицо Гавинского превращается в кровавое месиво. При каждой попытке подняться, Жора его вновь сбивает, и тогда Гавинский пытается ползти в сторону топора, прикрываясь руками.
С трудом поднимаюсь на ноги. Цепь позволяет мне сделать два шага в сторону Гавинского. Присоединяюсь к молчаливому побоищу.
Через минуту мы с Жорой, тяжело дыша, пинаем уже безжизненное тело.
Устало оседаю, опрокидываюсь навзничь. Голова падает на мягкий вздрагивающий живот Присмотрова.
Несколько минут я отдыхаю, потом зову:
– Жора!..
Но он не отвечает.
Я сажусь, и меня разбирает смех.
Жора сидит напротив. Руки у него связаны за спиной, а рот заклеен скотчем.
С большим трудом я помогаю ему перерезать веревку при помощи острого топора. Жора развязывает мне руки, перерубает цепь.
В ту самую минуту, когда мы направлялись к выходу, дверь открылась, и на пороге появился сияющий Николай.
– Грани больше нет! – торжествующе объявил он.
– А страх?! – Жора готов был прыгать от радости.
– Нет его больше! Мы сломали двери и расколотили все ихнее оборудование. Там приборов на тысячи долларов.
– Где Илья? – спросил я.
– Людоеды ушли! – победно объявил Николай.
– Кто-то погиб?
– Пока не знаю. Охраннику пришлось накостылять. Не хотел по-хорошему. После того, как мы высадили двери и стали громить приборы, я услышал шум. Выглянул в окно, вижу, в здание народ ломится.
– Еще бы! – обрадовался Жора. – Знаете, что я написал в призыве? «Веяние снято навсегда. Руководство в конференц-зале! Бей хозяев!»
Я подумал о Елене, и сердце у меня заныло.
– Потом внизу, на первом этаже, в зале для собраний, стали сильно шуметь, – продолжал Николай. – Били там кого или нет – не знаю, но людоеды вдруг начали волноваться. Где запасной выход? – спрашивают. Да чего вы, говорю, боитесь? Общее дело ведь делаем! Нет, говорят, сейчас нам надо уходить, такой толпе ничего не объяснишь. Мы поднялись на третий этаж и спустились по пожарной лестнице.
– И что?
– Говорю же: ушли.
– Как же они дойдут без проводника?
– Так ведь… – Николай хохотнул, почесал затылок и заорал. – Идемте наверх!
Мы обернулись и взглянули на труп Гавинского и вздрагивающее тело директора.
– Да куда он денется? – хмыкнул Жора.
Мы вышли в темный коридор подвального помещения.
– За мной! – бодро скомандовал Николай.
Я перебросил обрывок цепи через плечо, как шарф, и улыбнулся.
Поднявшись по ступенькам, мы попали на потайную лестницу.
– Как вы нас нашли, Николай? – удивился я.
– Да охранник показал после того, как я поведал ему о нашей революции.
Мы поднялись на первый этаж, прошли мимо конференц-зала. Там уже никого не было. Я заглянул. Было сломано пару столов и перевернуто несколько стульев, но крови я не заметил. На душе стало легче.
Мы вышли из здания.
Меня поразила толпа народа. Это был не митинг, не забастовка. Люди просто обнимались, шумели, радовались. Некоторые даже пели. Многие размахивали газетами, и я понял: это мой первый выпуск.
– Как день победы, – улыбнувшись, заметил Николай.
Тут откуда-то сверху, то ли из окон, то ли с крыши, на нас посыпалась новая порция газет. Те, кому не достался экземпляр, подбирали и тут же начинали с интересом просматривать. Я тоже подобрал газетку и сунул ее в карман.
Вдруг я заметил долговязого Бирюкинга. Его голова торчала над горсткой других, таких же, как он, связанных начальничков.
Я подошел ближе, всматриваясь в лица стоящих бакалавров. Заметив меня, Бирюкинг низко опустил голову.
Среди задержанных Елены не оказалось.
Ко мне подошли Жора и Николай.
– Идемте, – сказал Николай и двинулся вперед.
Мы последовали за ним, пробились сквозь толпу, миновали беседку. Затем прошли заводскую автостоянку. На ней еще оставалось несколько машин. Желтого «мазератти» среди них не было.
– Сергей Петрович!
Я обернулся. Это была секретарша Елены. Она протягивала конверт.
– Елена Сергеевна просила передать.
Я достал из конверта записку и стал читать.
