Теперь все прикидки и намётки насмарку. Китайцы выгребли всё ценное, что у него было. Даже документы и билеты до Пекина. Остаётся только одно — пасть в ножки к старцам из раскольничьего скита и напроситься к ним в послушники. На то и церковь, чтобы давать убежище заблудшим грешникам.
* * *
Снегоход он ставил под ёлками, а дальше где перебежками, где ползком, добрался до своего зимовья. Выглянул из-за большого камня на дворик перед крыльцом. Фёкла с избитой мордой свежевала туши кобелей, привязанных за задние лапы к перекладине. Удивительно, что китайцы не забрали всех собак, которых перестреляли. Значит, это были не вечно голодные хунхузы.
— Фёкла! — хриплым шёпотом Ерофеич окликнул тунгуску. — Китайцы остались меня поджидать?
Она глянула на него совершенно заплывшими из-за синяков щёлочками глаз.
— Китайца нету. Собачек нету. Компьютер нету. Телевизор нету. Тарелка нету. Вертелка нету.
Он не поверил ей, а подкрался на корточках к окну. В избе всё перевёрнуто вверх дном, но людей не видно. Ерофеич, осмелев, выпрямился.
— Все улетели?
Она кивнула головой, как фарфоровый китайский болванчик.
— Китайца нету. Беда есть, горе будятя.
— Ну ты даешь, чума таёжная! Ты сама горе-горькое.
Ошарашенный Ерофеич наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза, но её и без того узкие щёлочки стали ещё Уже из-за раздувшихся кровоподтёков. Ничего в таких глазах не прочитаешь.
Он осторожно вошёл избу. Заглянул во все закутки. Никого. Всё кверху дном. Даже в подвале и на чердаке. Но оружие и рыболовные снасти не тронули. Японский чемоданчик на месте. Не хунхузы это были.
— Большой хозяйна где?
— Скопытился наш Шманец в промоину. Каюк ему. Что пытали китаёзы?
— Искали фирму «Листа». Искали коттедж, офис и сейф.
— Идиоты! Коттедж, офис и сейф в райцентре. Но к канадцам, понятно, хунхузы не сунутся.
— Ещё кого искали?
— Госпожу Феоклисту Етагырову. Господина Вонифатия Етагырова.
— Чо ответила?
— Не видал таких.
— Про меня не спрашивали?
— Нета, хозяйна.
— Про деньги в банках не сболтнула?
— Услышала вертолёт — успела диски помытя.
— Как помыть? Информацию стёрла?
— Да. Информации нет.
— А где твои цивильные шмотки?
— В шахту кинула до посадки вертолёта.
— А все бумаги? Где документы? Паспорта с визой и билеты с открытой датой.
Фёкла выскочила в моторную избу и вернулась с грязными пластиковыми пакетами, с которых капало отработанное машинное масло.
— Чужак-человек с неба тупой. Шибко умно прятатя надотя. В бочку вонючки не заглянул.
— Вытащи мой крокодиловый чемоданчик. Все бумаги на фирму и документы положи в свой блестящий чемодан. Оба чемодана отнеси в багажник снегохода. Он под ёлками остался. А я пойду за бензином.
— Куда ехать, хозяйна? — спросила тунгуска, когда пристегнула стяжками оба чемодана на багажнике.
— В райисполком и военную комендатуру. Заявить о гибели Вонифатия Епилдофоровича Етагырова. Так положено по закону.
— Мне одеваться?
— Жди меня завтра. Вернусь с полицией. А теперь пошли в избу и попрощанькаемся, Фёкла.
Ерофеичу показалось, что он впервые заметил на лице его таежной жонки издевательскую улыбку. Густые ресницы разомкнулись, неожиданно широко раскрылись веки.
— Да у тебя глаза зелёные, как у ведьмы! Зеленоглазых тунгусок не бывает.
Он со всей жилистой кержацкой силой влепил ей кулаком в нижнюю челюсть. Легковесная жертва ударилась головой о печку и осела, как тряпичная кукла. Из уголка рта побежала на грудь струйка крови.
— Вот и попрощанькались.
Ерофеич закрыл ставни навесил на дверь пудовый замок с засовом и плюнул на дверь.
— Да пропади оно всё пропадом!
25.4
Отъехав метров в объезд за сто со двора вниз по горе, он остановился, не глуша мотора, возле церкви. На снегу валялись окровавленные суки с убитыми щенятами. Ерофеич призадумался.
Стоял хрустально ясный полдень. Солнце светило прямо над отливающими золотом снежными горами, а по бокам от главного светила повисли два ложных солнца. Если не побояться глянуть на слепящий свет, то в небе может причудится меч, направленный остриём к земле, или крест — золотой луч пронзал воздух до самых горных пиков. В небе искрилась радужным переливом каждая крохотная льдинка. Дышалось легко и радостно, хоть на вдохе в груди и пощипывало от мороза. По такой ясной погоде даже голова кругом идёт от бодрящего горного воздуха. Хорошая примета — два ложных солнца по бокам от настоящего.
В Медвежьедольске остался офис фирмы «Листа» с наёмными менеджерами на хорошей зарплате. Там же неподалёку промплощадки и склады с пантами, сушеными собачьими членами, холодильники с медвежьими тушами. Сушилки с целебными травами. Осенью их национализируют маосталинисты, было бы что жалеть. Ерофеич третий держатель пакета акций ЗАО «ЛИСТА ИМПЕКС». И первый наследник главы фирмы. Все бумаги выправлены по закону. При больших деньгах выучиться тырнету и компьютерному делопроизводству — как раз плюнуть. Да хоть бы китайский язык выучить, только плати…
Он вскинул на плечо охотничий гладкоствольный автомат 12-го калибра и расстрелял весь подствольный магазин в снежный массив, грозно нависавший над избой, прилепившейся к горе. И сразу же пожалел, что не взял с собой карабин. С пятисот метров стрелять было бы безопасней.
Сначала ничего не случилось. Ерофеич крякнул с досады, полез было за патронташем, но сверху что-то ухнуло, словно упала многотонная скала. Гул ещё не донесся до ушей, но он ощутил сотрясение горного склона даже через толстые войлочные подошвы унтов. Верхушка снежного навеса на склоне каменного пика горы над его избой стала как-то морщиться, как будто кто-то незримый сминал лист бумаги.
Мачта, уже без ветряка, раскачивалась из стороны в сторону, как под порывами ураганного ветра, хотя морозный воздух был неподвижен. Потом она начала медленно крениться, как сломанная спичка. И вдруг вся многотонная масса заледеневшего снега разом тронулась вниз, взбивая снежные бурунчики на своём пути. Заснеженная земля ещё раз глухо ухнула под ногами. Донёсся шум, да такой, что уши заложило будто ватой.
