И вдруг прямо на них из светового хаоса выплыл, словно материализовался гигантский шар почти правильной формы, выполненный из необычного темно-зеленого рыхлого ноздреватого камня. Шар покрывал барельеф из символов, предметов непонятного назначения, частей странных существ и человеческих тел. Создавалось впечатление, что в этом клубке заключена какая-то сложная картина, чья суть находится внутри, а снаружи видны лишь случайные фрагменты.
– Какой… сюрреализм! – ахнул Кофе. – А когда летели, этой композиции почему-то не видели, да? А она такая огромная, что должна была виднеться с борта модуля!
Асмаал подошел к выступающим краям треугольника с вдавленной внутрь полусферой, кивнул на него и сказал: «Вот это – я». Остальные тоже подошли поближе, долго рассматривали, наконец, Индира поинтересовалась, почему именно – он? Как это понимать?
– Да, ты не очень похож на треугольник, – задумчиво поддакнул муран. – Может, вон та штука, похожая на ноздрю с торчащим из нее зубом – ты?
– Это – я! – сердито повторил демон. – Мне лучше знать! В ваших тяжелых водянистых мозгах, которые и в голове-то носить неудобно, не то что ими думать, всё равно не поместится проекция иной реальности!
– Хорошо, хорошо, не расходись, – миролюбиво поднял ладони Полутра, – всё поняли, со всем согласны. А Маддасс тут есть? Можно на него взглянуть?
– Конечно, есть! Если я есть, значит и он будет!
И он вдруг сник, замолчал, опустил голову и принялся ковяряться носком туфли у основания шара. Пауза затягивалась и тогда Индира проговорила с дружеской улыбкой:
– Ну? И где же он? Покажи нам его, пожалуйста, это очень интересно.
– Сначала я хотел бы рассказать свою историю…
– Не сейчас! – резко оборвал Лагин. – Показывай Маддасса, потом рассказывай что хочешь!
– Нет, сейчас! – он поднял голову, весь подобрался и с вызовом уставился на Лагина. – Потом вы слушать не будете! Меня Фергана просил рассказать! Ему интересно!
– Так что ж не рассказал? Было и время и благодарный слушатель!
Асмаал снова опустил голову и упрямо замолчал. У Лагина на скулах заиграли желваки, а глаза стали почти черными. Индира успокаивающе тронула его за руку и присела перед Асмаалом на корточки.
– Ты хочешь рассказать как ты среди нас очутился? Что тебя связывает с Маддассом и Лагиным, да? Конечно, рассказывай, мы тебя слушаем, ты же знаешь, нам это интересно.
– Уже не хочу! – буркнул демон. Лагин скрипнул зубами и бросил взгляд в пол-оборота: к ним приближался Пануарис-Тит.
– Я сам сейчас найду, – с уверенностью произнес Фергана и пошел вдоль барельефа, обнюхивая детали. Буквально через пару секунд он стал фыркать, трясти головой и пятиться. – Уффф! Много, слишком много странных запахов!
Лагин снял лямку с плеча, бросил рюкзак на землю и прислонился спиной к бугристому стволу без веток, одиноко торчащему неподалеку от барельефа:
– Давай я сам расскажу, как изначально давным-давно ты был человеком, как призрел свою природу до такой степени, что смог от нее отказаться и стать демоном. А потом понял, что окончательно все испортил, что так еще хуже. Как пробовал прибиться к Маддассу, чтобы он помог тебе стать промежуточной сущностью, но Маддасс и разговаривать не стал, а вытолкнул тебя в нашу реальность, чтобы ты наконец-то сам понял, чего хочешь. И у тебя по-прежнему вся надежда на него, рассчитываешь, что Маддасс сможет снова сделать тебя человеком или кем-то еще, если человеческая природа тебе предательства не простит.
– Не надо, не рассказывай, – демон опустил голову и сдавленно всхлипнул. – Я покажу где он…
По колено в стремительно сгущающемся тумане к ним приближался Пануарис-Тит. Двигался он с трудом, словно нечто в пересечении реальностей надломило его скелет. Асмаал сидел на земле и всхлипывал, когда Кофе утешающе проводил лапкой по его голове. Лагин покопался в рюкзаке, извлек металлическую коробку, открыл второе дно и вытащил зеленоватый сгусток размером с детский кулак из странного материала: он выглядел твердым и вместе с этим почему-то живым. Увидев этот сгусток в руках Лагина, Пануарис-Тит болезненно поморщился, совсем замедляя шаг.
– Если вы тоже хотите рассказать свою историю, то сейчас самое время, – сказал Полутра, мрачно поглядев на старика.
– Не испытываю надобности, – еле-еле проговорил Пануарис-Тит. Он изменился: статная фигура ссутулилась, будто треснула посередине, плечи сузились, словно не в силах поддерживать стать, одежды обвисли мешковато. Перед ними стоял очень старый человек, из которого внезапно ушли все жизненные силы.
Закончив всхлипывать, Ассмаал глубоко подышал, успокаиваясь, выпрямился и пошел вдоль барельефа, словно в забытьи касаясь ладонью выступающих фрагментов. И указал на выступающий рог с продольным полым отверстием, обвитый цветами с лепестками похожими на женские пальцы.
– Точно он?
Асмаал кивнул.
Лагин снял с Ферганы ошейник, повесил на рог, а в отверстие положил зеленоватый сгусток. Завороженно глядя, как покачивается ошейник, поблескивая синевой кристаллов, Пануарис-Тит пошел к рогу, ничего другого не видя перед собой. Разум будто стекал с его лица, искажая, уродуя черты. Он шел до тех пор, пока не наткнулся на остриё. Словно металлический клинок рог пробил насквозь его грудь и вышел через спину. Пануарис-Тит обмяк и затих, упав лицом на лигриный ошейник.
– Надеюсь, мне все же удалось сделать для вас нечто особенное, – проговорил Лагин, глядя на недвижимую фигуру. – Хотя бы сейчас.
Внезапно навалилась чудовищная пустота и усталость такая, что Лагин не устоял на ногах. Он оперся о барельеф и сполз на землю, закрывая глаза. По всему телу разлилась теплая тяжесть, затопляя, заполняя собой невидимую пробоину в груди, в которую всё время задувал ветер. В щеку ткнулся влажный нос, обдало горячим дыханием. Лагин едва заметно улыбнулся, приподнял руку, вслепую трогая лигриную морду, затем обхватил его шею, уткнулся в жесткую шерсть, вдохнул поглубже ее запах и замер.
Пару долгих минут царила глубочайшая тишина и мутные расплывчатые сумерки, затем по внутренней стороне век промелькнули крошечные искры. Раз, другой и закачались потоки света, казалось, вместившего в себя все оттенки спектра. Спокойный, теплый, как улыбка близкого родного существа, свет влился в каждую клеточку тела, наполняя его жизненной силой. Лагин вдохнул полной грудью, встал на ноги и огляделся, поправляя тонкую оправу очков. Он стоял на каменистом, еще влажном от прибоя берегу. По правую сторону высились причудливые пирамиды, словно дети играли, накладывая камни разных форм, не думая, что они удержатся друг на друге; по левую сонно катал волны невидимый океан, укрытый теплым туманом, а над головой плыли синие радуги с золотистыми всполохами. Лагин пошел вдоль берега и вскоре различил одинокую фигуру: некто сидел под зонтом с удочкой в руках. Подойдя ближе, Лагин поинтересовался: «Клюет?»
