— Ну, формулу открыть обещаю.
Имма изумленно посмотрела на пленного ученого.
— Ну вот и лады. Сразу бы так, а то силищу выказывать!
— Так меня никто ни о чем не спрашивал, а сразу — ногой.
— А кто ж тебя знал, что ты так сразу расколешься. И не нашего это ума дело. Нас наняли, чтоб стреножить тебя для беседы с людьми маракующими. И пока они не появятся, придется тебе «для опасности» в сеточке посидеть, ты уж извини–прости.
И они ушли. Илья, накрытый сетью, недвижно сидел в кресле. Появилась Имма, кокетливо улыбаясь ему.
— Не приближайтесь, пожалуйста. Вы глубоко противны мне, — сказал Илья. Знал он, как покрепче задеть «обидчицу».
— Нет, Илья Платонович! Вы должны не только выслушать меня, но и понять, — без всяких огорчений заявила «налетчица».
— До меня не дойдет ни одно ваше слово, козявка, — презрительно ответил Илья.
— Вот уж поистине противно! Не правда ли? Даже гадко! И несправедливо! Вы поймете меня и всю горечь за ваши слова, если узнаете, что мне грозила смерть! Да, да! От пронзающей сердце шпаги. Романтично? Не правда ли? Я не могла не выполнить приказаний братьев высших степеней. И не удивляйтесь. Я искала смысла жизни. И я нашла его в служении Братству с его тайными благими целями для всего человечества! У добра не может быть границ. Не правда ли? Меня приняли в тайную Ложу. Я подписала клятву собственной кровью. И стала уже не ищущей, а подмастерьем! Вот!
— Воистину подмастерьем! За веревочку дернули, сетью накрыли, когда три мужика сладить со мной не могли. Какое уж тут мастерство!
— Все было задумано не мной. Я только слепая и беспомощная исполнительница. Притом мне было бесконечно трудно проделать все с человеком, которого полюбила с первого взгляда, хоть мне и пообещали за ваше пленение степень мастера.
— Я уже слышал про вашу постель, куда вы мастерски собирались меня уложить.
— Да, собиралась, более того, страстно мечтала об этом и продолжаю хотеть! Меня уверили, что вам ничего не грозит. Просто с вами поговорят люди на какую–то научную тему, и все.
Илья усмехнулся:
— Интересно, на какую тему?
— Этого я не знаю. Я ужаснулась, что я должна буду завлечь вас к себе. Я уже всей душой желала вас, едва увидев на вечеринке у ваших друзей. Вы и не заметили меня в прошлый раз. Не правда ли?
— Не хватит ли болтовни?
— Неужели вы не понимаете романтику Добра, которую искала одинокая, готовая служить людям женщина. Вы сами назвали меня «лесной феей».
— А должен был угадать ведьму?
— Перестаньте, иначе я рассержусь.
— Вот что испугает меня больше всего на свете.
— Не бойтесь. Вы же прыгали с нераскрытым парашютом. Вы — мой идеал. Кончится ваша беседа, я вас все равно не отпущу! Ну право же!
Илью коробило от этих слов маленькой хищницы, как он теперь думал об этой коварной заговорщице.
И тут Имма принялась плакать. Илья, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой, растерянно смотрел на оголенные, худенькие, вздрагивающие теперь плечики.
— Ну почему такой рок висит надо мной! — сквозь слезы воскликнула она. — Именно он не хочет понять меня!
— Почему вас должна понимать ваша жертва, которую вы заманили в капкан, заранее приготовив сеточку, падающую с потолка.
— Это не я готовила, это они, которые угрожали мне. Я слабая и беззащитная. И вы обещали меня защитить.
— Но вы брались защитить кого угодно, — саркастически напомнил Илья.
— Да, готова! И буду вас защищать. Я останусь при вас, когда те приедут, и не дам вас в обиду, вы уж поверьте. Я хоть и маленькая, но со мной шутки плохи.
— И вы держите бандитов в страхе?
— Представьте, они даже побаиваются меня, от которой зависел весь успех их операции.
— Ничего себе, операция, — усмехнулся Ильм.
— Ну что же они не сдут! — воскликнула Имма. — Нет сил ждать.
— А вам–то чего ждать? Идите себе и займитесь туалетом или еще чем–нибудь, что вам под стать.
— Противный, я же сказала, что буду при вас, чтобы защитить, не дать в обиду.
— Больше всего на свете мечтал о такой защитнице.
— Вы мне дороги! Поймите вы это, несносный человек.
— Представить трудно.
— А вот, кажется, и они, — услышала звонок в дверь Имма, бросаясь в переднюю.
Она вернулась в сопровождении трех человек в балахонах с надетыми на голову капюшонами.
— Это наши братья, — пояснила Имма. — Они поговорят с вами, а я буду при вас, как обещала. А вы обещали открыть свои формулы.
— Простите нас, уважаемый Илья Платонович. Мы все невольники клятв, подписанных собственной кровью. Дело идет о спасении человечества, и наш долг, как и ваш, однозначно ясен.
— Сожалею, дорогой профессор, что вы вынуждены задыхаться под надетым на голову колпаком, который скрыл знакомое мне лицо, но не изменил не менее знакомого мне голоса.
— Тем лучше! Капюшоны — формальность. В этом Братстве, ставящем далеко идущие благородные цели, много формальных традиций, которые приходится соблюдать. Но перейдем к делу. Вас вынуждают к беседе с нами. И мы искренне сожалеем, что эта беседа происходит не на равных, как полагалось бы, таким ученым, как мы с вами, но что делать! У нас строгая субординация. Братья более высоких степеней диктуют нам наши поступки.
— И о чем же вы хотите вести беседу?
— Мы хотели бы узнать у вас, как можно воплотить в жизнь замысел вашего уважаемого отца и уничтожить «парниковый эффект» и вашу тайную формулу.
— Она вовсе не тайная, а общеизвестная.
— Я вас не понимаю, Илья Платонович. Речь идет об аннигиляции слоя углекислоты, вызывающей губительный «парниковый эффект», а вы говорите о чем–то общеизвестном, хотя никто, кроме вас, получить антивещество не может, и вы даже своему почтенному отцу, генералу Муромцеву, предложившему способ уничтожения «парникового эффекта», однозначно отказались открыть метод получения антивещества.
— Я сообщу вам общеизвестную формулу, после анализа которой вам уже не понадобятся никакие другие сведения об аннигиляции.
— Сгораю от нетерпения, Илья Платонович.
— Извольте. Вот вам формула Эйнштейна, связывающая энергию с массой, то есть формула перехода вещества в энергию. Е = Mс2.
— Что это означает, Илья Платонович?
— Но вы же физик, профессор. Надо думать, что и ваши спутники также физики, и, взглянув на эту формулу, вы поймете, что вам понадобится столько энергии, сколько составляет общая масса углекислоты в верхних слоях атмосферы, умноженная на квадрат скорости света.
— Мне бы хотелось услышать ваши поясняющие комментарии, Илья Платонович.
— Неудобно мне, признаться, связанному сеткой, рассуждать с вами обо всем этом. Но иду вам навстречу, чтобы убить в вас желание узнать еще что–нибудь.
