больше на крышу. С этим всегда успеется.
Через минуту Алтухов вспомнил, что забыл попрощаться и толком поблагодарить человека за спасение. Он хотел было кинуться за ним вдогонку, тем более, что фигура спасителя еще маячила в конце переулка, но что-то остановило его. Это "что-то" скоро выкристаллизовалось в его сознание в виде одной очень короткой, но емкой фразы: "Не хочу". Это "не хочу" вмещало в себя многое: нежелание догонять, боязнь показаться чересчур навязчивым, но главным было то, что спаситель знал, что делал Алтухов на крыше.
Восторг и радость по поводу своего второго рождения улетучились мгновенно. Алтухов быстро осознал, что появился на свет Божий во второй раз не в добрую минуту. Но на этот раз он вынырнул из небытия не беспамятным младенцем, а человеком с неудавшейся судьбой и неподъемным грузом воспоминаний, а потому ждет его не радость познания мира, а серое прозябание в этой огромной опостылевшей "одиночке" со странным названием - жизнь.
Алтухов осмотрелся и обнаружил вокруг себя все то, от чего он недавно бежал. Темень и невыносимый холод лежали между домами, и только бледно-оранжевый свет из окон придавал сугробам более теплый оттенок. На улице все так же было много прохожих. Их бледные лица в обрамлении темных шапок и воротников казались совершенно плоскими и неживыми. Лица проплывали мимо, словно блуждающие фарфоровые блюдца, тонкими ручейками растекались в разных направлениях и опять на улице собирались в реки.
Домой Алтухов вернулся, когда соседи уже покинули кухню, из которой еще не выветрились жирные запахи трех - по числу семей - ужинов. Против обыкновения, он, не таясь, громко прошел в свою комнату, включил свет и сел на диван.
Вздохнув, Алтухов перевернулся на спину и принялся вспоминать вчерашний день. Воспоминания эти уже не пугали его. Темный переулок, крыша, падение и безликий спаситель - все это сейчас казалось ему ерундой, и Алтухов подумал, что умирать ему больше незачем, потому что это давно уже произошло. Он думал о том, что очень устал, и что существование его похоже на фильм, который он тысячу раз видел. Что лучше бы он родился где-нибудь в теплом государстве, в южном полушарии, пусть даже нищим, потому что он и здесь нищий, и обречен на нищету и прозябание.
Затем Алтухову захотелось узнать, который час, но спросить было не у кого. Тогда он спустил ноги с дивана, встал и принялся ходить по комнате, не понимая, что его так раздражает в этом пустом, безмебельном пространстве, к которому он давно привык.
Постепенно странное раздражение переросло в беспокойство, которое все более и более охватывало Алтухова. Он не мог понять, что с ним происходит, но внутри у него, в темной бессознательной глубине клубился ледяной ужас.
Пытаясь отыскать причину, Алтухов сел, но тут же поднялся и подошел к окну. Глядя в окно, он, тем не менее, смотрел не на улицу, взгляд его упирался в стекло, остановившись на границе, где смыкались домашнее тепло и уличная стужа. Алтухов видел микроскопические пузырьки воздуха внутри зеленоватой прозрачной пластины, и где-то на задворках его сознания тенью промелькнул неясный образ хрупкой прозрачной преграды, отделяющей бытие от небытия.
А внизу, на белом заснеженном поле не было видно ни души, и только за стеной слышна была какая-то возня и оптимистичный радиобубнеж.
Неожиданно Алтухов понял, что его тянет на улицу. Он не мог больше находиться в этой комнате, которая настойчиво выталкивала его из себя, гнала прочь, из-за чего Алтухов ощущал необъяснимую потребность куда-то бежать.
В конце концов Алтухов сдался. Он быстро и суетливо надел пальто и шапку, хлопнул дверью и выскочил из квартиры.
Стужа стояла такая же, как и вчера, ветер трепал полы пальто, забирался под рубашку, но домашнее тепло еще не выветрилось, и холод лишь взбодрил Алтухова.
Через минуту он свернул за угол, прошел с десяток шагов, но неожиданно остановился и быстро зашагал в обратную сторону. Какие-то странные шумы мешали Алтухову думать, в голове у него словно возились мыши, и иногда сквозь этот бессмысленный шорох прорывалось чужое бормотание. Алтухов чутко прислушивался к этим звукам, в недоумении смотрел вперед и пытался сообразить, что это и откуда.
Неожиданно Алтухов перебежал на другую сторону улицы, миновал перекресток и вошел в подъезд незнакомого дома. Там он бегом поднялся на второй этаж, подошел к двери и немного потоптался на грязном половичке. Он, как служебная собака, потерявшая след, беспокойно озирался, наклонял голову набок и даже принюхивался. Наконец Алтухов спустился вниз и быстро пошел в сторону метро.
Добравшись до метро, Алтухов порядком запыхался. Он даже не остановился перед турникетами, поскольку у него все равно не было денег. Глядя прямо перед собой, Алтухов проскочил мимо контролера, а та удивленно посмотрела ему вслед, но не остановила. Она лишь вырвала из кармана блестящий металлический свисток, затем нервно засунула его обратно и резким голосом потребовала у гражданина с цветами и тортом еще раз показать проездной.
Рискуя в ненормальной спешке кубарем скатиться с лестницы, Алтухов бежал, не понимая, куда и зачем так торопится. Он ничего не понял и тогда, когда увидел незнакомую женщину в старомодном габардиновом пальто. Она стояла в конце платформы, закрыв лицо ладонями, а где-то уже совсем рядом по-звериному завывала электричка.
Алтухов все еще не понимал, какая сила принесла его сюда и что общего у него с этой женщиной, но в следующий момент он подбежал к ней - и вовремя. Он едва-едва успел выдернуть ее на платформу, и тут же мимо них с ревом и грохотом пронесся блестящий голубой бок первого вагона.
Пассажиры на платформе по-разному отреагировали на эту странную сцену. Кто-то ничего не заметил, кто-то видел, как женщина чуть не упала на рельсы, но ничего не понял, но были и такие, которые обо всем догадались. Они со страхом и удивлением смотрели на женщину, а Алтухов схватил ее за руку и потащил прочь.
Женщина совсем не сопротивлялась, но шла за Алтуховым вяло, спотыкаясь, будто пьяная. При этом она слегка постанывала и свободной рукой закрывала лицо. Неожиданно женщина вскрикнула, и тут с ней случилась настоящая истерика. Она складывалась пополам, вырывалась и выла, как по покойнику. А Алтухов покрепче ухватил ее за руку и потащил наверх.
- Идем, идем скорее, - торопил он ее, - ну не здесь же. Успеешь еще нареветься. - Свободной рукой он обхватил ее за талию и поволок словно куль. Встречные прохожие при виде этой пары расступались и провожали их взглядами.
