потускнел, как и надежды получить признание.
Адимус, справедливо ожидающий вручения очередной премии, сидел в партере. Марк, вместе с другими сотрудниками Американского сектора, устроился в отдельной ложе. От скуки он открыл авторское приложение. Непрочитанных писем нет. Текущий рейтинг – «шестьдесят шесть».
– Комиссия рассмотрела жизни людей, рождённых за последние тридцать лет, – продолжал ведущий. – Во внимание принимались их поступки, ставшие следствием продуманности сценария, вовлеченности авторов в процесс.
***
Постепенно номинаций становилось всё меньше. Большинство статуэток уже были в руках счастливых победителей.
– Последняя премия – «За выдающееся многообразие возможностей» вручается, – ведущий церемонно открыл конверт. – Это уникальная ситуация, – он осмотрел зал. Адимус, не получивший пока премию, немного привстал, чтобы сразу выйти на сцену. – Отдел, давший нам сегодняшнего победителя, в данный момент расформировал. В момент написания сценария автор служил в одном из секторов Подмосковья.
На телефон Марка пришло сообщение. Он прочитал: «Если это ты – лично от меня десять тысяч балов. Адимус». Марк всё понял – если заслуженная, как он считал, награда достанется именно ему, на самом деле она окажется в коллекции Павлина – ведь он же теперь его сотрудник.
Анаэль напряглась.
– Я хочу сказать от себя – я понимаю, о чьей судьбе идёт речь. Мы следили за ней с нескрываемым любопытством. Решающим событием стал поступок персонажа в последнее мгновение перед окончанием контрольного периода. Сейчас уже можно показать, кто это был. Покажите, пожалуйста! – на экране появился портрет землянина. – Я буду счастлив вместе с вами увидеть, наконец, этот гениальный сценарий.
Марк заулыбался. Отправил ответное сообщение: «И я пишу сам полностью всю судьбу».
Под торжественное молчание на огромном экране появился сценарий победителя.
– Это техническая ошибка. Прошу прощения, коллеги, – ведущий замахал руками кому-то за кулисами.
В зале послышались шепотки. Анаэль прошептала себе под нос: «Как же я этого боялась!»
Экран резко погас.
– Регламент требует неукоснительного соблюдения протокола, – Академик двумя руками держался за микрофонную стойку. – Мне дали понять, что сбоя нет. Ещё раз прошу прощения.
– Покажите, что там! – послышался голос из зала.
– Да, конечно, – ведущий махнул рукой. На экране появился чистый лист божественного сценария рядом с фотографией Вари.
В онемевшем зале послышались одиночные, саркастичные аплодисменты. Все повернули головы. В центре стоял улыбающийся Люцифер, медленно, звонко хлопая в ладоши. Он как будто давал пощёчины Академии, каждому Академику, всему «Божьему Промыслу».
– Это недопустимо! Я лично буду жаловаться Генеральному! – Адимус сорвался со своего места, торопливо побежал к выходу. Остальные зрители последовали за ним.
В зале остался сидеть втянувший голову в плечи Матвей. Анаэль потрепала его по плечу.
– Я поздравляю тебя! Как бы там ни было, похоже, ты последний победитель этого конкурса тщеславия.
***
Толпа ворвалась в небольшое одноэтажное здание с неправдоподобно просторным холлом. Высокие стены украшали кружева древних, современных и будущих символов, слов, иероглифов, рун. Сотни лет его старательно обходили стороной, стараясь без нужды не беспокоить Генерального. Но сегодняшний день оказался особенным.
Адимус решительно подошёл к единственной невысокой двери в глубине зала. Остановился, что-то взвесил в уме и постучал. Ему никто не открыл.
– Да вы подёргайте – вдруг там открыто!
Адимус подёргал ручку, попробовал толкнуть дверь, потянуть на себя, но она осталась неприступна.
– Ломать надо! Это не дело!
Толпа поддержала идею Люца, не отдавая отчёта, кто даёт советы. Подбадривая друг друга, они навалились на дверь, с азартом на счёт «три-четыре» начали бить её плечами.
В какой-то момент она всё-таки не выдержала. Сломалась. Люди ввалились в помещение, только тут осознав, что они наделали. Но помещение не походило на шикарный кабинет самого главного руководителя всей отрасли. Скорее, это была просторная прокуренная кладовка, в которой стояли вёдра, тряпки, швабры, баки с чистящими средствами. В углу валялся какой-то старый матрац, на котором совсем недавно кто-то спал.
– А вы на хрена мне дверь-то сломали, ущербные?
Все повернулись на голос. В холле стоял вернувшийся только что откуда-то с севера, судя по снегу на старом рыбацком свитере, Петрович в перевязанных синей изолентой очках.
Эпилог
– Ой, мамочка! Я рожаю, кажется! – Варя лежала на кровати в родильном отделении родного Кокошкино.
– Варюшенька, доченька, не переживай, всё хорошо, ты умничка! Я рядом, – Ольга Николаевна держала невестку за руку, – давай вместе подышим.
Они задышали в унисон.
Первого августа Варя родила.
