упакованная в пластик. Двенадцать раз сходить пришлось. Пять раз – Маргерите и семь – мне. А Лу бегала от меня к ней и без умолку болтала от радости.
Теперь контейнеры стояли посреди гостиной.
Воды в каждом было наполовину, во всех одинаково.
Сегодня вечером мы заперли дверь, впервые с того дня, как перебрались в дом. Мы обладаем сокровищем, двенадцатью сундучками с драгоценностями. Этого хватит надолго.
Мы все высчитали. Достаточно, чтобы три месяца прожить. Еще понадобится еда, но ее мы отыщем. Главное, вода есть, а с остальным мы справимся.
– Вдруг я завтра проснусь, а они исчезли, – сказала Лу.
– Никуда они не денутся, – успокоил ее я.
– Но вдруг?
– Мы заперли дверь.
– Точно?
– Да.
– А ты проверил?
– Да.
– А проверишь потом еще разок?
– Да… Хорошо.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Хорошо.
– Спокойной ночи, Лу.
– Папа?
– Что?
– Как же я обожаю воду.
– И я.
– Папа?
– Что?
– Давай снова поиграем?
– В игру про дождь?
– Да. Да! Про дождь!
– Лу, поздно уже.
– Ну пожалуйста!
Долго уговаривать меня не пришлось. Мне эта игра тоже нравится.
Я подошел к Лу и уселся рядом с ней на кровать. Лу лежала неподвижно, но я видел, как она напряглась. И широко раскрыла глаза, в которых не было ни намека на усталость.
– Начинай! – скомандовала она.
– Ага, – кивнул я, – закрывай глаза.
Она зажмурилась.
– Утро, и ты как будто бы спишь, – начал я.
– Я сплю. – Она нарочито громко захрапела.
– Вокруг все тихо-тихо, – продолжал я, – но тут ты слышишь, как по крыше что-то стучит. И просыпаешься.
– Нет, – Лу открыла глаза, – пока я ничего не слышу. Настоящий дождь не сразу начинается.
– Да, точно, – согласился я, – не сразу. Сперва он моросит.
– А когда моросит, это не настоящий дождь.
– Да, изморось – это когда капли рассеяны в воздухе. Вроде тумана.
– И я просыпаюсь, – сказала она.
– Просыпаешься просто так, – добавил я, – и спускаешься ко мне.
– Потому что ты тоже проснулся. – Лу села. – И мы вместе выходим на улицу. И Маргерита с нами.
– И снаружи понятно, что изморось, – сказал я.
– Почти как туман.
– Но мы видим на листьях капельки.
Лу запрокинула голову к потолку.
– Я говорю: похоже, дождь пошел.
– А я говорю: да.
– Мы садимся и ждем.
Мы уселись рядом друг с дружкой на кровати. И оба не сводили глаз с потолка.
– Потом закапало сильнее, – сказал я, – и капли становятся тяжелее. Слышно, как они стучат.
– Мы их слышим, – сказала Лу.
– Помнишь, как дождь стучит? – спросил я.
– Да, – ответила она и задумалась, – …нет.
Я осторожно застучал пальцами по тумбочке.
– Вот так.
Она кивнула.
– Точно, вот так. – Она положила свою маленькую ручку рядом с моей и тоже забарабанила пальцами.
– Настоящий ливень. – Мои пальцы быстрее забегали по дереву. – Капель все больше. И они все тяжелее и тяжелее.
– Они прямо огромные! – воскликнула Лу.
– И тишины больше нет. Все вокруг хлюпает. Струится. Капает. Льет. Проходят дни. Мы засыпаем и просыпаемся под стук дождя о крышу. Мы разговариваем громче, перекрикиваем миллионы капель, которые все время падают на дом, землю, деревья.
Лу свернулась рядом со мной калачиком.
– Струи дождя падают с неба, – говорил я, – и связывают все воедино.
Вода висит в воздухе. И канал меняется. Капли падают на его дно, проскальзывают между сухими листьями, размягчают землю.
– А что мы будем делать каждое утро? – спросила она. – Расскажи, что мы будем делать каждое утро!
– Каждое утро, – начал я, – мы бежим к каналу. Стоим на берегу и смотрим, сколько воды прибыло за ночь. И мы видим, что происходит с яхтой.
– И что же?
– Вода очень быстро добралась до корпуса. Вот уже и киля не видно. А вода все поднимается. Наконец яхта начинает покачиваться на воде. Приходится нам ее пришвартовать к берегу.
– А я стою и ловлю трос.
– Я бросаю трос, а ты его ловишь и обвязываешь вокруг большого дерева.
– Завязываю на много узлов.
– Да.
– Чтобы яхта не сбежала от нас.
– И однажды утром мы, наконец, видим, что воды в тачке до краев. И сила тяжести яхту больше не удерживает.
– Сила тяжести?
– Та сила, которая удерживает нас на земле. Благодаря ей все предметы падают вниз. А не вверх. И когда яхта встает на воду, мы понимаем: нам пора.
– Мы переселяемся на яхту.
– Собираем вещи и переносим их на яхту.
– Все втроем.
– Я завожу двигатель.
– Нет, это я его завожу.
– Ты заводишь двигатель.
– И мы плывем по каналу!
– Наша яхта медленно идет по каналам. Мы проходим через шлюзы. Мимо Бордо. К побережью.
– И мне можно будет постоять у штурвала!
– Да, можно.
– Торопиться нам некуда. Мы любуемся пейзажем вокруг. Наблюдаем, как он меняется. Как все зеленеет. Как вода вымывает серость. Земля больше не похожа на пыль, теперь она твердая и надежная. И деревья тоже больше не черные – на них шелестят листья. Наконец, мы замечаем, что воздух изменился. Ты сидишь на палубе, а я передаю Маргерите штурвал, подхожу к тебе и сажусь рядом. Прижимаю тебя к себе.
Я обнял ее, притянул ее живое худенькое тельце к себе, вслушиваясь в дыхание, быстрое, чуть неровное, детское.
– А дальше? – прошептала она.
– Ты тоже замечаешь, – сказал я, – что происходит нечто удивительное. Сперва нам кажется, будто мы все напридумывали. Но чем дольше мы так сидим, тем сильнее убеждаемся, что правы. Ты смотришь на меня – вроде как спрашиваешь, чувствую ли я то же, что и ты. А я киваю.
– И что?
– В воздухе появилось что-то новое. Обычно воздух сухой и пыльный, в горле от него першит, но сейчас он будто очищается. Дышать становится легко. Мы приближаемся к чему-то новому. Движемся к нему. Мы добрались. Воздух свежий. Чистый. Новый. И тем не менее знакомый. Потому что есть в этом воздухе нечто знакомое. Мы его знаем. Этот воздух, и влажность, и простор. Мы им прежде дышали. Именно таким был воздух дома.
– Дома.
– Тогда я тебя спрошу: чувствуешь? Чувствуешь, какой здесь воздух? Чувствуешь запах соли?
Огромная благодарность всем специалистам, помогавшим мне в работе над этим романом: гидрологу Лене Мерете Таллаксен, Уле Бьёрну Хельбергу, ранее работавшему строителем и взрывником, руководителю отдела связей с общественностью Анне Гравдал и научному консультанту Норвежского музея гидроэнергии и промышленности Дагу Эндре Опедалу, руководителю производства компании «Istad Kraft AS» Гейру Блакстаду, Карлу Эрику Фюглесангу из компании «Profinor», зоологу Петтеру Бёкману, научному консультанту Кристиану Бёрсу Линду и бывшему генеральному секретарю Общества охраны природы Перу Флатбергу, пожарному Ёрунду
