Москвы на Ярославке, это был их обычный пост и обычный день. Собственно, работа скучная — останавливаешь, проверяешь документы, иногда в трубочку предлагаешь дунуть. Неприятного много — и бухие, и агрессивные, и ДТП у них на участке бывали страшные, но глобально если говорить — не худший вариант. И вот сидели они с коллегой обедали, как вдруг шум страшный поднялся.
— И я подумал сначала, что самолёт. Ну, чёрт его знает, может, авария какая-то — и он на шоссе сесть решил. А потом вышел из машины и увидел: просто стеной на нас бегут собаки, кошки, птицы летят, змеи ползут. Неба не видно было из-за птиц, представляете? Не видно неба! Ну, в общем, я успел в машину спрятаться, её сразу же перевернуло потоком, мы там часа два кверху ногами сидели. Вот такие дела.
— А теперь они где?
— Теперь их по лесам ищут. В новые дома, наверное, определят. Людей добрых много вокруг.
Полицейский немного помолчал и добавил:
— Работа такая, нам обычно люди-говно попадаются, да и сами мы, честно говоря, те ещё мудаки. Вы уж извините за мат, я привык как есть говорить. Но вот последние дни, последние дни я понимаю — очень много добрых людей вокруг. Все всем помогают…
Они дошли до Володиной помятой машины.
— Чё, ребят, куда едем? Матвей сказал, под Сергиевым Посадом у вас бабушка с дедушкой?
— Да! Володя, вы нас до Хотьково довезите, а дальше мы дорогу знаем и покажем.
— Ну хорошо. Залезайте. Собака если хочет, может спереди поехать.
Братья уселись на задние сидения, а Лев Семёнович с удовольствием устроился на переднем. По дороге он иногда высовывал голову в окно.
Сева и Костя впервые видели Ярославку без пробок. Они ехали среди редких машин, на которых волонтёры развозили выживших. Пару раз им на пути попадались конвои с автобусами, которые везли выживших в более благоустроенные лагеря — в Мытищи и дальше, в Пушкино и Софрино. Как старый гаишник, Володя гнал за 120, и Сева посчитал, что они будут дома уже совсем скоро. Он до сих пор не мог в это поверить.
Им навстречу шли бесконечные караваны фур «Вкусвилл» и «Магнит», двух сетей, взявших на полное обеспечение лагеря беженцев. В сторону Москвы шли колонны военной техники, но только сейчас она вызывала у ребят радость, а не страх. Ехали автобусы с волонтёрами — бесконечные автобусы с волонтёрами.
А потом они свернули с шоссе и въехали в Хотьково, и вокруг вдруг началась обычная жизнь. Вот дети играют на площадке, вот какая-то тётечка спешит домой с пакетами из «Пятёрочки». Сева смотрел в окно и думал: у них не было всего этого ужаса, а нам он с Костей достался. Почему? Ответа он не знал. Может быть, ответ и не был важен.
Они показывали Володе, куда ехать, и он ехал, и вот он уже повернул на улицу, в конце которой стоял их дом. Улица была засажена дубами, и они ехали как будто по лесу.
— Хорошо у вас тут, ребят. Зелено! Хорошо, что вы спаслись!
Вдруг большой Володя с его красной мордой кирпичом горько беззвучно заплакал. Лев Семёнович положил ему лапу на плечо — он хорошо чувствовал чужое горе.
— У меня в Москве жена была, дочка. Мама моя, отец. Все погибли, все сгинули. Один я остался.
Он быстро успокоился и даже как-то немного смутился. С заднего сиденья Костя мог дотянуться только до левого Володиного плеча. Он положил на него свою маленькую руку. Костя знал, что сейчас говорить ничего не надо, достаточно просто помолчать рядом.
Машина остановилась у их дома. У калитки уже стояли бабушка и дедушка. Казалось, они ещё немного постарели. Прямо над ними на заборе устроилась на своём любимом месте кошка Дуся.
Костя выскочил из машины, забыв попрощаться, и бросился к бабушке — он тут же утонул в её объятьях и слезах. Сева вышел из машины и стоял, смотрел за ними со стороны. На прощание он обнял Володю, который — то ли из чувства такта, то ли просто у него времени не было — очень быстро уехал.
Сева стоял и смотрел на Костю, на бабушку и дедушку. Дуся с возмущением смотрела на Льва Семёновича, а затем перевела свой сердитый взгляд на Севу: ты ко мне в дом собаку, что ли, притащил? Сева пожал плечами, он был уверен — они подружатся. Пусть и не сразу.
Он стоял и думал. Вот его дом, вот его любимая берёза, любимая калитка, его семья. Небольшой, но очень важный кусок счастья и обещание будущего. Он нашёл ответ на вопрос, который так долго терзал его: да, конечно, они будут ещё счастливы. Будут улыбаться и радоваться. Может быть, иначе, но обязательно будут.
Сева поднял голову, с высокой сосны на него безразлично каркнула ворона. По соседнему дереву пробежала и села на ветке белка. Сквозь кроны деревьев на Севу светило солнце. Может быть, мама и папа не наблюдают за ними через дырочку в небе, и может, бога нет, но сейчас Севе казалось очень важным сказать им и ему — он задрал голову вверх и шепотом произнёс: «Спасибо». А потом побежал по тропинке обнимать дедушку, бабушку и брата.
Никогда я бы не справился с этой историей один. Собственно, вся жизнь после начала войны — для меня история того, как все помогают всем. С переездом, жильём, выводом денег, налогами, документами, котами, собаками — кто с чем может. И с книжкой. Несмотря на то, что мы все были в сложных и непривычных обстоятельствах, мне никто не отказал в совете и консультации. И я очень и очень всем благодарен — и тем, кто долго и подробно объяснял, читал текст и правил ошибки, подсказывал, и тем, кто отвечал на мои странные вопросы в Твиттере или Фейсбуке.
Спасибо огромное кандидату биологических наук Вите Татарскому, который помог мне придумать убедительный вирус, объяснил, как устроены лаборатории и, что самое важное, — рассказал про берингийских сусликов! Спасибо большое главному редактору «Медиазоны» Сергею Смирнову и Алексею Полиховичу, которые помогли с деталями к истории Лавра и Тони. Спасибо в прошлом руферу Павлу Огородникову, который помог мне найти дом, на котором застрял Расул. Огромное спасибо моему другу Руслану Магомедову, который годами рассказывал мне про свой родной Дагестан — без его рассказов не было бы Расула. Спасибо большое Елене Лысенко-Салтыковой — первой в России женщине-машинисту электропоезда, которая объяснила мне, как ездят электрички и что там у них в кабине. И отдельное спасибо моей подруге Марине Ментусовой, которая нас познакомила и которая была одной из первых читательниц этой истории.
Спасибо моим подругам Юле и Лизе, которые помогали, поддерживали и отвечали на мои вопросы. Спасибо Тамаре Великодневой, которая рассказывала и отвечала на мои вопросы о Пушкинском музее. Спасибо Маргарите Журавлёвой за то, что разрешила мне взять в придуманное путешествие её чудесного пса Льва Семёновича.
Отдельное спасибо моим сыновьям Дане и Никите, которые вычитали мою рукопись и дали несколько очень ценных замечаний и уточнений.
Спасибо Инге Кудрачёвой, Ане Великок, Руслану Левиеву, Жоре Албурову, Серёже Козловскому, Серажутдину Хаппалаеву, Андрею Шишкину и Нике Буренковой, который каждый
