— Ну, как?
Она сморщила нос, ибо кислый запах ей кое-что напомнил. Кусочки листьев в бутылочке пахли, как садовник Той, проработавший все утро на горячем солнце. Они пахли мужским потом, грязным бельем и подмышками Тоя. Она сделала кислое лицо, нахмурилась и подняла глаза на повара.
Он столкнул ее с постели, отпер дверь и открыл ее.
— Глупая девчонка! Выметайся отсюда, глупая девчонка!
* * *
На верхнем этаже женской половины в конце узкого коридора находилась запертая дверь. Всякий раз, проходя там, Тихая пробовала запор. Всякий раз дверь была заперта. Попробовав, она прикладывала к двери ухо и слушала.
За дверью в основном стояла тишина. Однажды она услышала шаги, в другой раз на пол упала ложка или вилка. Но чаще всего она слышала постоянный шорох, словно скреблось насекомое или жучок в стене.
Как-то утром она попробовала дверь, и та оказалась не заперта. Вдруг она почувствовала себя очень сконфуженной. Вплоть до этого мгновения она не представляла себе, какова же ее цель. Главное было найти дверь незапертой. Про другую сторону двери находилось нечто ей принадлежащее: ее имя.
Как только ближайшая цель была достигнута, старые страхи прокрались в ее сердце. Особа, удерживающая ее имя, безумна. Все так говорят. Она была жестокой, и единственный человек, к которому она проявляла жестокость, была она сама — ее дочь.
Очень медленно она приоткрывала дверь, не больше чем на волосок за раз. Перед окном стоял стол, и над ним горбилась закутанное в черное фигура. Эта темная фигура была ее матерью, и ее мать что-то писала.
Тихая больше никогда не писала сама с тех пор, как важный священник отхлестал ее по рукам и резко выругал Рихану в саду. Отец тогда очень разозлился и приказал семейному доктору, священнику отцу Ядину, еще раз познакомить всех женщин с книгой «Шайтан».
Суставами левой ладони Тихая случайно стукнула в дверь. Не оглядываясь на нее, женщина, сидевшая за столом, внезапно повалилась на пол позади стола.
Это показалось таким безумным, что девочка испугалась и с грохотом захлопнула дверь. Дверь осталась незапертой, и она затаила дыхание, услышав звуки шагов, спешащих к двери. Ручка двери повернулась, и она схватила ее и вцепилась, пытаясь удержать сумасшедшую внутри.
Ручка вырвалась из ее хватки, и дверь рывком распахнулась, отчего она упала на колени внутрь комнаты. Она подняла взгляд на нависшую фигуру, и ее глаза заполнил образ Жесткого Рта из ее ночных кошмаров.
Жесткий Рот протянула руку, однако девочка вскочила на ноги и выбежала из комнаты, промчалась по коридору к задней лестнице, потом вниз до кухни в свое безопасное место за плитами.
Сжавшись в комочек в своей норе, она слышала, как Набил и Онан вопят друг на друга на третьем этаже. Сумасшедшая бродит на свободе по женской половине, и каждый винит в этом другого. Голос сержанта охраны Джамила заглушил всех остальных, и скоро все стало тихо, как прежде. Прячась в темноте, она чувствовала, как слезы жгут ее глаза. Она поняла, что никогда не получит своего тайного имени. У нее не будет никогда и ничего, кроме прозвища, а ей ненавистно называться Тихой.
* * *
Мужчины никогда не носят черное. Садовник Той как-то рассказал шоферу Али шутку о мужчинах, носящих черное. Из самой шутки и из ответа Али Тихая поняла, что с мужчинами, носящими черное, что-то не так. Она каким-то образом не настоящие мужчины, они какие-то другие, им чего-то не хватает. Бог их тоже ненавидит, однако не так сильно, как женщин. Она также поняла, что таких мужчин много и что другие мужчины используют их в качестве друзей и жен.
Ее отец, конечно, никогда не носит черного. Часто он в светло-сером халате с темно-красным кушаком или в бледно-зеленом с кушаком золотым. По особым случаям он надевает белый сатиновый костюм с бордовым кушаком, украшенным голубыми драгоценными камнями.
Ее брат Рахман, похоже, одевается, как ему вздумается. Всякий раз, когда она изредка видит его, на нем надето что-нибудь другое. Его одежда всегда ярко-красная, оранжевая и желтая. Ей так сильно хочется поносить жакет того же желтого цвета, как у Рахмана.
Однажды вечером в саду она показала Рихане: «Я хочу желтую кофту».
Рихана нахмурилась, отвечая пальцами: «Я тебя не понимаю».
«Я хочу желтую кофту, как у Рахмана».
«Ты же знаешь, что женщины носят только черное. Ты же знаешь, что женщины ничем не владеют».
«Я знаю, что ненавижу черное. Я знаю, что хочу желтую кофту».
«Не глупи, дитя. Владей своей желтой кофтой глубоко в уме, но никогда не позволяй своим пальцам заговаривать об этом снова».
Не было смысла спорить, некому было жаловаться. Все это написано в «Шайтане». Женщины не владеют ничем. Тихая не владеет даже звездным крестом, что подарила ей Рихана, ибо не Рихане его давать. Крест принадлежит Думану Амину, и он перешел во владение Риханы лишь по милости и по позволению мужа. Настоящее владение ей запрещено.
Она смотрит из окон женской половины на все места, запрещенные ей. Ей запрещено входить в другую часть дома. Только Рихана может входить туда и только тогда, когда ее пригласит Думан.
Особняк окружен стеной, а за нею множество красивых садов. За этими садами стоят еще стены, и расположено обширное поместье Думана Амина. За границами поместья лежит земля, о которой она может только воображать. А над всем этим небо пересекают груженые товарами суда, что направляются к звездам, которые Ти видит по ночам.
Однажды, когда она нарушила правила и ускользнула из женской половины, она забралась на верхушку северного крыла здания и увидела своего брата в громадной комнате в конце коридора. Ее глаза разбежались. Вся комната была забита игрушками, плюшевыми животными и настольными играми. В стену был встроен экран с движущимися картинками маленьких пушистых зверьков с длинными ушами и крошечными розовыми носами. На экране пели песни. Рахман сидел спиной к ней, его внимание поглощал телевизор. Она смотрела на него и его волшебную комнату, игнорируя звуки шагов сзади.
— Вот я и поймал тебя!
Сильные руки схватили ее, заломили за спину локти, подняли вверх.
— На сей раз, девчонка, я определенно научу тебя оставаться там, где положено, — прорычал сержант Джамил.
Рахман повернулся, чтобы увидеть причину шума.
— Что ты делаешь? — потребовал ответа брат.
— Извините, маленький хозяин, — сказал сержант-охранник. — Я должен вернуть вот эту на женскую половину.
— У тебя не было бы хлопот, если б ты стерег ее хорошенько. Постарайся не беспокоить меня снова.
Джамил зажал Тихую под левой рукой и очень низко поклонился.
