парапет, Моргана стояла здесь со своим отцом, и они вместе бросали камешки вниз, наблюдая их погружение на дно. Отец ерошил ее волосы, называя «своей маленькой дочуркой». Рассказывал о живущих в морском королевстве русалках и селки, об их опасной для смертных красе. Подхватывал на свои сильные руки – руки воина и убийцы, подкидывал высоко-высоко, до самого неба, ловил счастливо хохочущую девочку и кружил, кружил…
Тогда она смеялась, сейчас плачет – впервые за много лет, и ей хочется, чтобы кто-нибудь обнял ее, прижал бы к груди и погладил по голове, ероша волосы. Хочет, чтобы ее любили.
Но к чему предаваться мечтам, когда нужно думать о деле?
Ей осталось последнее, чему она может научиться сама. Последнее, о чем ей расскажут зеленые тени. Заклинание Раздора.
«Насылая бедствие и войну, приноси в жертву кровь человека».
Засыхая, алая кровь темнеет.
Красный и черный – цвета Дракона.
– «Морриган, ты Врона Сражения, я обращаюсь к твоему имени…» {3}
Морриган и Моргана, один корень, одно слово с тяжелой поступью – «смерть».
– «Обращаюсь к имени Бадб, и к имени Махи,
И к именам всех духов красных владений!»
Но слова не важны, имена не важны.
Важно лишь то, что ты готов отдать, чтобы свершилось чудо, чтобы твоя плоть стала вратами, чрез которые придет оно в мир.
«Когда рот должен быть закрыт,
Когда глаз должен быть закрыт,
Когда дыхание должно застыть,
Когда сердце должно прекратить биться,
Когда сердце должно прекратить биться…»
Во все концы страны, которую одни называют Британией, другие Логрией, а третьи – Альбионом, летят вести.
Артур, сын Утера Пендрагона, победил всех своих врагов и объявлен Верховным королем. Герцоги, графы, бароны и прочие лорды принесли ему присягу, поклявшись в верности. Он строит мощный замок, стены которого возведут из белого камня, а внутри выложат золотом и серебром. Он созывает в Камелот доблестных рыцарей, желающих посвятить себя Богу, королю и Правому делу, сражаясь против зла. А дабы никто из рыцарей не спорил, кто из них выше по званию и заслужил больше почестей, Артур повелел завести при своем дворе Круглый стол для пиршеств. Равные друг другу и самому королю, рыцари станут собираться вместе за чашей сладкого вина и обмениваться рассказами о свершенных ими подвигах.
Мир и благополучие воцаряются повсюду. Погоды стоят небывало теплые. Дожди послушно льют, когда требуется посевам. Поля тучны, скот жирен, деревья гнутся под тяжестью спелых плодов. Коровы дают молока вдвое больше прежнего! Поборы и оброки, напротив, уменьшены вдвое.
Люди возносят молитвы за здравие и благополучие нового короля. Желают ему счастья, а стране – добродетельную королеву и скорого появления наследника, что продолжит дела своего славного отца. Или, на худой конец, ждут люди рождения принцессы, которую можно удачно выдать замуж в соседнее королевство, где наверняка вскоре народится достойный принц. Принц приедет к нам после смерти Артура и проследит за тем, чтобы Британия, Логрия, Альбион продолжили процветать. Или принцесса выберет лучшего из рыцарей Круглого стола. Или…
– Или у вас все слипнется от этой патоки, и вы сдохнете! – рычит Моргана. – Будете валяться повсюду на ваших тучных полях рядом с вашими жирными коровами. Вот уж тогда моему играющему в благородство братцу будет чем заняться – уборкой богатого урожая, ха!
Всеобщая благостность ее бесит. Кажется ей показной, фальшивой, надутой, точно бычьи пузыри в окнах.
Лица с довольными ртами, лица с благополучными глазами – сонны, тупы, вялы, словно животные. Те самые коровы, равнодушнее которых нет на свете. Что они делают? Пережевывают траву целыми днями и становятся все неповоротливее и толще. Ни единого проблеска мысли во взгляде, какой встречается у собак, кошек, да что там, даже у лесных зайцев, те вечно в движении, чего-то боятся, к чему-то стремятся, и кровь варится в их мелких венах.
Люди, поднакопив жирка, становятся еще глупее, чем были. И хотят все больше. Раньше одной краюхи хлеба хватало на обед, а теперь подавай им целый каравай. Дальше они потребуют два круга хлеба, и три, и четыре, пока не лопнут.
– Он разбалует их, – говорит Моргана своему зеркалу, потому что больше ей разговаривать не с кем. – А потом, когда случится что-нибудь дурное, возненавидят за то, что пришел конец их сытой жизни.
Артур как был дурачком, так и остался. Мерлин только хуже сделал, выучив его доброте и заботе о ближних. Заставил его поверить в людей, в белые стены, круглые столы, равенство, братство и процветание.
– Абсурд, – повторяет она слово, услышанное в детстве. Она не понимала тогда его значения, но понимает теперь.
В конечном итоге, по-настоящему выучил волшебник Мерлин вовсе не Артура, а его сестру, и однажды она докажет, что постигла высоты Мастерства.
Ее не приглашают на свадьбу, но она решает приехать сама.
Пришло время.
День весь искрится, зелень отмыта до блеска, благоуханные цветы сияют, улыбки ослепляют, а уж начищенные доспехи рыцарей и вовсе сверкают, словно звезды.
Моргана приехала в благословенное место, где скопилось много солнца. Ее замок Тинтагель вечно облеплен тучами и окутан туманом, насморочный воздух полужидкий от сырости, а морская чернота ночей отторгает свет.
А в Камелоте воздух – это кристалл горного хрусталя, в гранях которого преломляются золотые лучи. Должно быть, счастье влечет к себе свет, Артурово счастье, молодое, лихое, опьяненное самим собою…
Заходя в церковь, она ищет его в толпе заранее испытующим взглядом, но долго искать не приходится.
Король красуется на возвышении, разряженный в белое и алое, на его плаще вышит фамильный герб Пендрагона, с бедра в великолепных ножнах, усыпанных драгоценными каменьями, свисает меч с рукоятью искусной ковки, алмазы и топазы вплавлены в металл. Похоже, это и есть знаменитый меч, вытащенный из камня, о котором все говорят. Как там его, Калибурн? Меч, что рубит железо, словно дерево. Сначала он хранился у Леди Озера, но Мерлин выпросил его или поменял на что-то. По слухам, он с этой Леди даже спал и получил от нее меч за свои мужские стати, а кто-то говорит, что попросту украл его. Впрочем, безразлично. Не эти трюки в рукавах у волшебника интересуют Моргану. И не хваленый меч, что бы он там ни рубил.
Она смотрит на Артура, расчленяя его взглядом на куски. Он еще не стал мужчиной, хотя близок к этому. Мальчишеский румянец пока красит высокие скулы. Широкие плечи,
