Владимир Петрович, забыв про то, что ему необходимо было в больнице обработать раны исцарапанного лица, побежал домой. Он влетел в квартиру, даже не обратив внимания, что входная дверь была не закрыта. Даже когда он подошёл к шкафу, он не понимал ещё, что произошло. И только когда он увидел пустые полки и бельё, разбросанное по полу, всё стало ясно.
* * *
Следователь закончил писать протокол и посмотрел на арестованного.
– Значит, это у вас не от стекла? – спросил он, глядя на исцарапанное лицо допрашиваемого.
– Это жена, – ответил тот.
– А мы думали, что это от стекла, которое вы разбили в сберкассе.
Арестованный грустно ухмыльнулся.
– Вас по этим приметам так быстро и поймали, – объяснил следователь.
– Где мне расписаться? – спросил Владимир Петрович.
– Распишитесь на каждой странице, а в конце напишете: «…с моих слов записано верно, мною прочитано». Затем поставьте число и роспись.
Арестованный выполнил всё, что ему сказал следователь и отдал протокол допроса.
– Мне много дадут? – спросил он.
Следователь ничего не ответил. Он нажал на кнопку и дверь камеры открылась.
– Уведите задержанного, – приказал он конвоиру.
Дело практически было закончено. Оставалось соблюсти кое-какие формальности и можно передавать его в суд. Однако Малышев вместо этого зачем-то поехал в психиатрическую больницу, чтобы встретиться с лечащим врачом жены обвиняемого.
– Иванова Ольга Сергеевна? Ну как же, отлично помню. Она умерла недавно.
– То есть, как это, умерла? – не понял следователь.
– А что вы удивляетесь? У неё практически не было шансов.
– Неужели, у неё было всё так плохо?
– Знаете ли, не все способны адаптироваться к так называемой перестройке.
– Вы хотите сказать, что причиной её смерти явилась перестройка?
– А вы пойдите на любое кладбище и посмотрите возраст свежих захоронений. Вместо восьмидесяти-девяноста лет вы там увидите сорок или пятьдесят.
– Вы хотите сказать, что адаптироваться к перестройке ни у кого нет шансов?
– Почему же ни у кого? Молодые организмы вполне способны перестроиться. А у стариков и людей среднего возраста шансов, конечно, меньше, чем у молодёжи.
– Для чего же вы тогда заставили её мужа покупать лекарства за баснословные деньги?
– Я ничего не заставлял.
– Как это, не заставляли? А этот рецепт кто выписывал?
Следователь достал листок и показал его доктору.
– Кто это написал?
– Ну, я.
– А говорите – не заставлял.
– Я и сейчас это утверждаю. То, что вы мне показываете, носит исключительно рекомендательный характер. В клинике имеются отечественные препараты, которые вводятся больным совершенно бесплатно. Кстати, очень эффективные, не хуже импортных.
– Для чего же тогда вы выписали этот рецепт?
– Я не открою для вас тайну, если скажу, что большинство наших граждан не доверяют отечественным препаратам.
– Но ведь вы сами сказали, что она была обречена. К тому же, бесплатные препараты не хуже импортных.
– Вы извините, молодой человек, но ваше ведомство тоже обязано обеспечивать общественный порядок бесплатно, однако граждане за свою безопасность тоже вынуждены вам платить. Или, может быть, ваша контора не крышует?
Следователю этот аргумент было крыть нечем. Он попрощался с доктором и ушёл.
На очередном допросе следователь достал папку с делом и не моргая уставился на арестованного.
– Всё, теперь суд? – спросил Владимир Петрович.
– Нет, – ответил следователь.
Он решительно достал из стола бланк освобождения из-под стражи и заполнил его.
– Вы решили изменить меру пресечения?
– Нет, я прекращаю дело.
При этом следователь вытащил из дела значительную часть листов, разорвал их и выбросил в урну.
– Зря вы так, – сказал Владимир Петрович, – вас же самого посадить за это могут.
– Не посадят, – ответил следователь.
– Я в том смысле, что я всё равно пойду и ограблю что-нибудь. Мне деваться некуда. И тогда всё всплывёт.
– Не ограбите.
– Это почему же? Мне лекарства во, как нужны! – Владимир Петрович провёл ребром ладони по горлу.
– Не нужны. Она умерла, – сказал следователь.
После совещания начальник попросил Малышева задержаться. Когда все сотрудники покинули кабинет и в нём остались только начальник, Малышев и капитан, шеф спросил:
– Что у тебя со сберкассой?
Малышев молча протянул начальнику папку. Тот открыл её и от удивления некоторое время ничего не мог сказать. Однако вскоре шеф улыбнулся и закрыл папку.
– Вот и прекрасно! – воскликнул он. – Ты прекрасно меня понял.
– Разрешите идти? – робко спросил следователь.
– Да, да, конечно. Идите.
Малышев вышел из кабинета и остановился, чтобы перевести дух. От начальника вышел капитан. Он подошёл к следователю и наклонился к его уху.
– Не забудь шефу отслюнить. У нас так положено. Он берёт десять процентов.
Малышев набрал в лёгкие воздуха, чтобы возмутиться, но капитан опередил его.
– А что ты хочешь, над ним тоже начальники есть!
Звонок в дверь прервал чтение. Полковник осмотрелся и с удивлением посмотрел на часы. В комнату Наташа ввела Мишеля.
– Вот он где! А я уже весь Париж обыскал!
Мишель подошёл к полковнику и взял прочитанные им листы рукописи.
– Никак, господин полковник читать стал, – усмехнулся Мишель.
– А что в этом такого? Или ты считаешь, что, раз я военный, так меня кроме устава ничего не может интересовать?
– Ради бога, не обижайся. Я просто пошутил.
– Тогда другое дело, – сменил гнев на милость полковник.
– И что ты скажешь относительно прочитанного?
– Если честно, то на этот раз наш Пётр слегка перемудрил.
– Вот как?
– А если ещё честней, то совсем даже не слегка.
Наташа села на стул, стоящий в самом углу комнаты и стала незаметно наблюдать за диалогом.
– Ты уж, пожалуйста, аргументируй свою точку зрения, – настаивал Мишель. – Что значит, перемудрил?
– Во-первых, всё описано в очень мрачном свете.
– Это Россия. А что во-вторых?
– А во-вторых, нереально. Коррупция достигает таких масштабов, что волосы дыбом встают: медицина коррумпирована, полиция тоже…
– Милиция, – поправила полковника Наташа.
– Ну милиция. Разница небольшая. При такой коррупции государство существовать не может.
– Это Россия, – повторил свой довод Мишель.
Однако полковник словно не замечал реплики Мишеля.
– А эта сцена! Безработная семья питается из помойки! А где же социальные службы? Где пособия? Такого просто не может быть! У нас некоторым безработным так живётся на это пособие, что они не очень-то на работу торопятся устроиться.
