детали.
– Изменение масштабнее и глубже, – сказал Туссен. – В сознание уже добавлена программа, гораздо большая по объему, чем программа от «Утренней Зари».
Эвелин посмотрела на голову:
– Сможете ли вы определить, что это за программа?
– Это нельзя сделать без переустановки сознания, которая может оказаться для него смертельной, – сказал Туссен. – Кроме того, у нас нет необходимого оборудования.
– Его может предоставить ваш брутер.
– Он может сделать это, используя необходимые чертежи конструкции. Он отправит запрос в Кластер, и машины все поймут. А кроме того… Ты действительно хочешь удалить сознание из головы фактотума? Внутри находится человек. И ты сказала, что хочешь использовать его воспоминания как доказательства для Супервайзера.
– Возможно, мне уже не нужен Адам, – задумчиво сказала Эвелин. – Уничтожив Кордон, Кластер открыто нарушил Конвенцию. Супервайзер может сам принять решение открыто пойти в наступление против машин.
Туссен молча посмотрел на нее.
– Нет? – спросила Эвелин.
– Нет.
– Это показывает ваша модель?
– Супервайзер будет следить за ситуацией на Земле, но не предпринимать никаких действий против Кластера. Может быть, он вообще не может этого сделать. Возможно, ему нужна… помощь.
«Сколько намеков скрыто в этих словах? – подумала Эвелин. – А какой толчок нужно придать событиям, чтобы они развивались в правильном направлении?»
На мгновение она ощутила себя одним из маленьких символов, вращающихся сзади. У нее возникла идея, слабая, мимолетная, на которой она боялась сосредоточиться, боясь растерять внимание. Она должна быть сильнее своих страхов.
– Мне нужен фактотум для головы, – сказала она.
– Я не думаю, что это хорошая идея, – ответил Туссен. Он говорил спокойно, серьезно и чем-то напомнил Максимилиана.
– Мы могли бы разбудить Адама и выяснить, за что отвечает другая программа.
– В нынешнем состоянии – это абсолютно плохая идея. Сенсорная депривация может привести к опасной дестабилизации сознания.
Вот она, эта идея, или по крайней мере ее часть.
– Ему нужно тело, верно? Сознание должно вернуться в тело. Он должен получить возможность чувствовать. И ему нужна стимуляция нейронов.
– Но в этом случае он потеряет все воспоминания, служащие доказательством для Супервайзера.
– Необходимо избежать перезагрузки, – сказал Туссен. – А это не удастся, нужно заставить вторую программу сохранить воспоминания.
– Я понимаю, – мысли Эвелин были уже далеко на севере.
– Тебя ищет Кластер, Ева.
– Да. Но есть одно место, где он точно меня не ищет.
Туссен молчал и ждал.
– На станции коннектора в Грюндландии, – объяснила Эвелин. – Мне нужен транспорт, который не отслеживается Кластером.
– Наш брутер уже занимается его производством. Он будет готов через полчаса.
56
С одной стороны лежало море, которое так любил Адам, а с другой – горы, покрытые льдом и снегом. Между ними протянулось небольшое плато, где находилось здание станции коннектора и маленький брутер. На стороне, обращенной к горам, был небольшой порт для шаттлов, через который осуществлялась связь с верфями, фабриками и сырьевыми фермами на орбите Земли. Его окружали сосны и буки, некоторым из них было более ста лет.
Эвелин приземлилась на новом транспортном средстве в челночном порту на Огненной Земле, после того как отправила сигнал бедствия и запросила экстренную посадку. Новые микроидентификаторы, также произведенные брутером тысячелетников, показывали, что на борту находится Аурэль – путешественница пятиста двух лет от роду, которая никогда не жила на одном месте больше двух лет. Ее внешний вид соответствовал идентификационным данным, и пластическая мимикрия не требовалась. Но лучшее, на что она могла надеяться, – обмануть сервомеханизмы и автоматическое управление. Аватар из Кластера сразу узнал бы в ней Эвелин. Датчики МФТ подтвердили, что в настоящее время на станции в Грюндландии нет Аватаров, но она не могла быть полностью уверена, потому что внутри станции были экранированные зоны. Риск оставался высоким. Других транспортных средств в порту не было. Когда Эвелин подходила ко входу с рюкзаком на спине, вокруг стояла тишина. В кармане ее мешковатых брюк лежал тяжелый бластер. Перед открытыми воротами ее ожидал Хранитель – большой сервомеханизм ростом два метра, на трех ногах, с четырьмя руками, похожими на щупальца, и небольшой головой из множества датчиков.
– Пожалуйста, опишите чрезвычайную ситуацию, Аурэль, – сказал он, преграждая путь.
Позади у Эвелин было несколько часов полета, когда она судорожно искала частоту, которую не затронула блокировка. Рубенс и Найтингейл, вероятно, смогли бы проникнуть в базу данных Кластера и добыть оттуда информацию, но Эвелин не могла к ней подключиться. Она все еще не знала, что происходит. Закрыл ли Кластер все каналы, стремясь разорвать связь с Супервайзером на Марсе, или начал наступление против всех членов «Утренней Зари»? А может, пошел еще дальше и начал похищать бессмертных и обращать их в Говорящих с Разумом ради войны, которая продолжалась в космосе? Или что-то еще? Арестуют ли Эвелин, когда сервомеханизмы поймут, что это она? Без сомнения, ей угрожала большая опасность, даже если все будет так, как она предполагала, и Кластер не ждет ее в этом месте. Эвелин открыла рюкзак и вынула голову фактотума:
– Произошел несчастный случай, – быстро сказала она. – Фактотум был уничтожен, но я сохранила его голову. Внутри находится Говорящий с Разумом.
Сервомеханизм протянул длинные руки:
– Пожалуйста, отдайте его мне, Аурэль.
– Нет, – ответила Эвелин и прижала голову к телу. – Я обещала не выпускать его из рук и оставаться с ним, пока… он не вернется в тело.
Длинные руки окружили ее.
– Это очень опасно, – сказал сервомеханизм.
– Куда мне идти? – настаивала Эвелин. – Посмотрите на желтый индикатор, он говорит о том, что имеются проблемы с целостностью сознания. Говорящий с Разумом должен немедленно вернуться в свое тело.
– Следует предупредить Бартоломеуса, – сказал сервомеханизм. – Он…
Эвелин подумала про свой бластер. Может ли она здесь стрелять? И сколько у нее будет времени, пока не сработает экстренный сигнал и сюда не прибудет Аватар?
– Несколько секунд могут сыграть решающую роль, – сказала она, еще сильнее прижимая голову фактотума к себе и делая шаг вперед. – Недостаточная целостность сознания означает, что оно может быть потеряно, мы должны действовать немедленно.
Хранитель убрал руки:
– Принято. Идем, Аурэль.
Большой сервомеханизм шел так быстро, что Эвелин вынуждена была бежать, чтобы не потерять его из виду. Путь шел мимо комнаты, в которой она заметила открытый цилиндр коннектора, а рядом с ним фактотум, готовый принять возвращающееся сознание. Туссен описал ей внутреннюю планировку типичного коннектора – не просто описал, а использовал базу данных, находившуюся в одной из татуировок. У Эвелин была небольшая доза препарата для памяти, и ее требовалось просто проглотить, чтобы содержимое записалось в кратковременную память, но век таких воспоминаний недолог, и они уже начали терять краски и резкость.
Наконец они добрались до комнаты, где их ждали множество сервомеханизмов, меньших по размеру, чем Хранитель. Посреди комнаты стояли две эмульсионные ванны, окруженные тихо гудящими системами жизнеобеспечения, а в них – старики, от которых едва ли осталось что-то кроме кожи и костей. Эвелин узнала одного из них: это был Адам
