Остыл он быстро – потухшие индикаторы автоматической наводки на цель мигнули и погасли.
– Рваный хвост! – воскликнул 52-Тим. – Опасность справа! Автоматика наводки отключилась!
– Держать цель, – спокойно откликнулся ведущий. На полигоне, кажется, злорадно крякнули, но капрал различил за этим звуком чей-то озабоченный голос. Может быть, это все-таки виноват испытуемый механизм, а не план учений: в нем ничего не говорилось о таком повороте дел…
52-Тим резко перевел сигнал, поступающий от целеуказателя, на окуляры шлема и включился в настоящую работу. Он не видел, как из-за горизонта выплыл красный гигант, затопляя черное небо жарким сиянием, как вспыхнули отраженным светом вспомогательные спутники на более высоких орбитах. Разумеется, 20-Созу пришлось взять на себя отслеживание боковых угроз, и џ-67-й трепало, как щепку в паводок. Напряженность защитного поля перед целями подскочила настолько, что генератор ИПР под 52-Тимом загудел, отдаваясь в его теле низкой вибрацией.
Он не знал, что чувствует командир машины, но болтанка чуть не выбивала ему зубы. Капрал сквозь жаркую пелену подумал, что больше не выдержит этого кошмара, и тут все внезапно кончилось – рука еще стискивала джойстик, а вокруг уже ничего не было, кроме нескольких крупных обломков. Они медленно вращались, разлетаясь от него в стороны, и среди них он увидел характерную форму спасательной капсулы.
«Что случилось?» – тупо подумал 52-Тим. Он не узнавал космос – над ним сияли точки целей, уже никому не интересных, а глубоко внизу горбатилась дымчато-красная поверхность полигона. Там сверкнула яркая точка, похожая блеском на обечайки истребителя, кружащие повсюду.
– Живой? – спросил 20-Соз. – Что-то я не вижу твою капсулу.
– А я не вижу тебя… Ты внутри? Почему вокруг так много обломков?
Он услышал слабое шипение возле правого уха, а слева, напротив, тянуло холодным воздухом от встроенного в костюм регенератора воздуха. Почему-то стало трудно дышать, словно кто-то злобный сдавил 52-Тиму трахею.
– Подожди-ка, 52-Тим… – озабоченно пробормотал лейтенант, внезапно забыв о всякой субординационной этике. – Твоя капсула разбита, я поймал ее слабый сигнал. Что это за шипение у тебя в шлеме?
– Утечка, – выдохнул 52-Тим.
В глазах у него плясали светлячки обломков, и ему почему-то показалось, что они пустились вокруг его тела в танец. 20-Соз, укрытый бронированной оболочкой куба со всеми системами жизнеобеспечения, медленно вращаясь удалялся от него.
– Они говорят, что медицинский блок уже стартовал, – услышал капрал далекий голос командира. – Эй, ты жив? Продержись еще минут 10! Слышишь, тухлый хвост?! Ты выжил при взрыве этой проклятой штуки, а теперь задохнешься? Сожми зубы, не двигайся!..
Конец ассоциации 15
Никлас очнулся с полным ощущением жестокой асфиксии. Организм словно окаменел, переключившись на экономный расход кислорода и энергии, и историку пришлось отдать команду нанороботам на активацию всех жизненных функций. «Опять! – подумал он. – Сначала в песке пропал, а теперь в космосе!»
Он с облегчением открыл глаза, вздохнул и размялся, изгоняя остатки холодного страха из стянутых онемением мышц. Неужели славная история удачливого воина неизвестного мира окончилась так нелепо? Историку было жаль этого хвостатого парня, в шкуре которого он провел столько времени, что готов был считать его своей второй личностью. И теперь, если 52-Тим действительно погиб, его свирепых нагрузок в тренажерах, игр с верткими целями и 18-Евой, жестокой дикости его мира боевых машин и войны не будет хватать в размеренной жизни Никласа.
Но как же остальные шесть кассет «U2»? А времени было уже – 23:00. историк решил, что на сегодня с него хватит, и отправился в бассейн, задумав отмыть чужую чешую песком и легкой щелочью. В лаборатории, мимо которой проходил Никлас, торчал «Динго» и что-то рассчитывал на терминале.
– Никлас-9! – воскликнул он. – Помогите советом.
– Проблема? – Отрешиться от гибели кассетного «я» в обществе биоформы тоже не мешало.
– ГК включило вас в список перспективных граждан и рекомендует развернуть на Галилее виртуальный телескоп. Представляете, его размеры совпадут с размерами планеты! – Пока историк не успел ужаснуться, негэнтроп продолжал: – Не волнуйтесь, он будет объединять сигналы сразу нескольких радиотелескопов, расставленных в разных точках планеты. Сначала они хронометрируются… А потом мы сможем уловить радиосигналы от галактик, расположенных на расстоянии более сорока трех миллиардов парсеков от нас!
– И кому это нужно? – вскричал историк. – Наблюдателей и без нас хватает.
– Мы разглядим столкновение черных дыр в соседней галактике. Там ведь никто не живет, и записать процесс некому.
«Все-таки не зря я тут остановился, – подумал Никлас. – Такие безумные проекты хорошо отвлекают от погружения в чужую смерть».
– А это выгодно?
– Ну… Через два-три года, когда все будет смонтировано и толком заработает, пойдут и антинейтроны… Надо только объекты поинтереснее выбрать, но с этим нам ГК поможет.
– Ладно, – махнул рукой историк, и биоформа просияла, словно начищенный дьюар (умели же сказать предки).
4/234. Энтроп сделал маленькое открытие – древнейшую звезду, начисто лишенную легких металлов.
– Ровесница Вселенной, – нежно проговорил он, рисуя передо мной проекцию.
– Ты преувеличиваешь, – устало сказал я. Он обиженно свернул голограмму и засопел, что-то бормоча под нос, затем выдал:
– Хозяин, зело печален наш дом без веселых окриков женщины. Бывало, проснешься поутру, и мысль свербит: кому бы оду прочесть или стих жизнерадостный, что при виде таинства неба родился? Товарищ мой искусства чужд и не приемлет поэзии, како же и вы, сударь.
Я ли не думал об этом? Не понимаю, что случилось – как будто я оказался в черно-белой графике, и вокруг меня одни лишь схематичные линии поведения. Я знаю, как и что ответить на любой вопрос, а что нужно сказать Гемме при встрече в коридоре – не понимаю. Но ведь так было не всегда! Я помню наши пустячные, но забавные разговоры во время экскурсий по достопримечательностям Центра, летящие секунды интимных встреч и наши общие комментарии к встреченным типажам и экзотам. Может быть, просмотреть записи месячной давности? Что-то давно я не сбрасывал данные мнемографа на кассеты, надо бы поручить это дело «Нептуну». Чем, кстати, этот тип занимается, почему не приходит для получения указаний? Вот энтроп молодец, всегда готов выслушать хозяина и попросить совета или участия. И сейчас о чем-то наболевшем толковал…
