— А кто?
— Инженер-радиотехник. Работал в Ангусе, на стратегическом заводе.
— Ого! И карточка, небось, серии “С”?
— Точно. Но, как видишь, это меня не остановило, когда я узнал, что… что здесь должно произойти. Сегодня Через… двадцать шесть минут.
— Произойти? Что? — цепенея, пролепетала Эдна. В ее чумазом лице под грязно-голубым козырьком не было ни кровинки. Будто вернулся слой вчерашнего загробного грима.
Сирил неторопливо наполнил крышку термоса, отхлебнул.
— Ты ничего не слышала о проекте “Плутон”?
— Болтали что-то по ящику, я не очень слушала. Это там… в космосе, что ли?
— Ага, в космосе. Нам, видишь ли, уже мало орбитальных платформ с лазерами, которые сделали страну нищей. И гамма-бомб, и искусственных ураганов, и бактерий, жрущих металл… — Сирил заставил себя успокоиться, заговорил тише. — Ну, как бы тебе объяснить… Это такой спутник, с особой орбитой. Иногда он подходит совсем близко к Земле. И тогда на нем включают инфразвуковое орудие.
— Какое-какое?
— Ин-фра-звуковое. Инфразвук, — знаешь, что это? Он очень низкий. Ниже самого толстого баса. Бу-у-у!.. — Сирил для демонстрации загудел, как в бочку, но Эдна не улыбнулась. — В общем, человеческое ухо его не слышит. Но при определенной частоте инфразвук может разрушать, как бомба. Даже хуже. Вот опустился над этим чертовым местечком спутник… через двадцать одну минуту… включит орудие, и начнется!.. Сначала распадутся живые ткани… все организмы. Потом рухнут эти гробы. Но орудие станет работать дальше, принцесса; и все, что есть на полигоне, превратится в пыль, мелкую-мелкую, мельче пудры. Здесь будет впадина, полная пыли; пыльное море, как на Луне. Когда налетит ветер, пыль поднимется до самых облаков и затмит солнце. Наступит ночь среди дня, моя милая, ночь и холод…
Эдна, у которой давно уже катились слезы по щекам, отвернулась — и сквозь увядшую листву тополей увидела воспаленный желто-розовый восход. Растаяв в теплом утреннем потоке, исчезли последние звезды. Волна за волной накатывался день. В сторону моря было уже больно смотреть — там словно разливался расплавленный чугун.
— Значит, тут будет испытание?
— Да. Первый натурный эксперимент программы “Плутон”.
— Но какой же смысл в том, что мы… Умереть можно было бы куда проще!..
Он промолчал, расстегивая бесчисленные “молнии” и пряжки рюкзака. Эдна огляделась по сторонам — вдруг явственно представила, как начинают дрожать, будто в ознобе, старые тополя; как они лопаются от корней до вершин, рассыпаются в щепу, в прах; как, перекосившись и наклонив хмурые фасады, валятся железобетонные склепы — и все это происходит в жутком беззвучии, только на барабанные перепонки словно давят железные пальцы… Зажмурившись и тряся головой, отогнала видение. Сказала со злым смешком:
— Втравил же ты меня, принц. И не совестно?
— Я бы и сына своего сюда притащил. Если бы он был у меня.
Она смотрела на него, не то негодуя, не то восторгаясь безумным, смертельным озорством этого человека.
— И как ты додумался?..
— Я? Да очень просто, детка. Меня давно мучило: что может сделать один человек? Против армии, полиции, против всех наших контрразведок и бюро расследования; всех этих сытых битюгов с карманами, набитыми электроникой и оружием? Против правительства? Я понимал — митинги, демонстрации, пикеты, массовое действие… — Что-то запуталось, Сирил со злостью оторвал тесемку. — Но ведь людей не всегда соберешь, так? И, кроме того, каждый должен знать, что будущее мир, зависит и от него, лично от него!..
Упали складки брезента, и на свет явилась массивная с закругленными углами переносная радиостанция. Сирил, быстро, умело выдвинул удочку антенны.
— Та-ак, господа хорошие… — Он пощелкал переключателями. Станция ожила, загудела, затеплились на ни разноцветные огоньки. — Теперь главное, чтобы нас услы шали на кордоне. Восемнадцать минут еще… нет, сем надцать! В столицу сообщить они успеют, за нами при слать карету — пожалуй, тоже… Впрочем, с карете” можно и не торопиться!
Сидя на корточках, Эдна смахнула слезу.
— Ладно, принц. Я тебе верю-верю-верю… Задай им принц! Пусть удавятся.
— Пусть, — кивнул он, думая о тех, кого имела в вид) девушка.
Его движения стали суматошными, но не потеряли точности… Стоп! В глазке индикатора бьется зелена? бабочка. Порядок. Ну слушайте, ученики египетских магов…
Сирил поднес ко рту микрофон — и заговорил уверен но, громко, словно с трибуны.
Леонид Кудрявцев
ОСТАНОВКА В ПУТИ
Сидя на пригорке, Аристарх пытался вспомнить недавний сон, в то время как Крокен, размахивая сковородкой, гонялся за зеленым лучом. Аристарх подумал, что отдаваться такому пустяковому занятию всей душой можно только в юности, и ему стало грустно.
Луч тем временем остановился. Немного помедлив, Крокен подсунул сковородку, извлек из вещмешка кусок жира, несколько квадратных яиц — и через минуту яичница была готова.
Ощутив болезненный укол. Аристарх сейчас же погладил правый бок, боль утихла, и это было хорошо. Посмотрев на голубое треугольное солнце, поерзал, стараясь сесть поудобнее, и снова попытался вспомнить сон, но безуспешно. От огорчения Аристарху захотелось есть, и он, недолго думая, отправился на поиски гриба-грозовика; благополучно его обнаружив, воткнул два пальца в белую мякоть. Послышался треск.
Насыщаясь электричеством, Аристарх замер, чувствуя, как окружающий мир смещается, и тут же увидел себя со стороны, потом кусты, увлеченно уплетавшего яичницу молодого кентавра, и дальше… дальше… дальше…
Приятно покалывая, Энергия насыщала тело, заставляя закрыть глаза, что позволило увидеть долину полностью. Она была небольшая, продолговатая, километра полтора в длину, метров триста в ширину, ограниченная слева непроглядной стеной дождя, справа — горными пиками, усеянными ледниками и трещинами.
А мысли бежали и бежали.
Почему-то он подумал, что можно жить только для себя. И это удивило Аристарха, но одновременно и разозлило. А ведь действительно, сколько можно? Вытирать чужие носы и мирить смертельных врагов, помогать, помогать, помогать, и все что угодно, до бесконечности, не считая попыток вести планомерный поиск, на который совершенно не хватало времени. Да и еще бы его хватало, когда забот полон рот?!
Однако чем-то это все же должно кончиться? В конце концов, неважно, вымрут все или приспособятся настолько, что в его помощи не будут нуждаться: Возможно также, его поиск увенчается успехом, но и это ничего не изменит, потому что неизбежность какого-то решения рождает очень простой вопрос. А что дальше?..
