Когда поправился, вызвали меня на расследование нашего происшествия. Первый пилот был капитаном Финнеганом арестован сразу же, как шторм закончился. Ему дали порядочный срок. На следовании капитан полный отчет предоставил, вот выдержки из него: «в сложной навигационной обстановке проявил мужество и героизм... Самоотверженно выполнил свои служебные обязанности... Спасением корабля, экипажа и груза я, капитан грузового корабля „Троица“, Малькольм Финнеган, и команда корабля обязаны второму пилоту Алексу Арчеру...»
Выслушали этот доклад следователь и судья, протоколы подписали, вынесли приговор бывшему первому пилоту и меня вызвали к себе представители Чистильщиков.
У Чистильщиков иерархия такая — главный представитель на одной планетной системе называется супервизором. В его подчинении находятся координаторы, по одному на каждую обитаемую планету. Здание Чистильщиков большое, кажется старым, но это только внешне. У Чистильщиков всегда так — внешний вид неказистый, зато внутри все самое новенькое, самое надежное, самое лучшее.
Провели меня в кабинет супервизора, усадили в кресло перед большим столом. Сели передо мной трое: супервизор и два координатора. Супервизор говорит мне:
— Мистер Арчер, мы ознакомились с данными расследования. Капитан Финнеган подробно доложил нам в приватном порядке обстоятельства, имевшие место на борту «Троицы». Мы высоко ценим ваши качества, как пилота и как работника нашей компании.
— Простите меня, господин супервизор, сэр, но я просто выполнял свою работу, — сказал я.
— Это и мы ценим прежде всего, мистер Арчер. Мы умеем вознаграждать наших преданных сотрудников. Земное представительство компании уведомило нас о том, что ваш долг нашей компании аннулирован. Также мы уполномочены предложить вам контракт на работу в нашей компании с нормальной ставкой пилота первого класса.
Передо мной на стол положили бумаги, в которых в графе «Заработная плата» стояли четырехзначные числа.
Тут я и обрадовался, и призадумался. Обрадовался потому, что работать на Чистильщиков — значить приличные деньги зарабатывать. Отношение у них справедливое, честные они, это я уже понял. А задумался я потому, что засомневался. Я сказал себе: «Ну, хорошо, Аль. Деньги неплохие, работа нормальная — это хорошо, конечно. А цель какая у тебя, друг? Чего ты хочешь? Далеко на Периферию Чистильщики не забираются. Им хватает своих интересов без разведки Дальних Границ. Будешь работать на них — значит, никогда не найдешь дорогу домой». И сказал я тогда, глядя в немигающие глаза супервизора:
— Благодарю вас, господин супервизор, за оказанную честь и доверие, но, к моему глубокому сожалению, я вынужден отказаться от вашего предложения. Я объясню, почему. Может быть, вы не знаете, но я потерял семью и дом. Всем своим сердцем и всей своей душой я хочу только одного — вернуться домой. Работая на вашу компанию, я не смогу реализовать свою мечту. Вернее, не мечту, а стремление из самой глубины моего сердца.
Супервизор закрыл глаза на секунду, размышляя, потом открыл их и я немного удивился теплому чувству в его взгляде.
— Мы сожалеем о вашем отказе, мистер Арчер. Мы сожалеем, когда из нашей компании уходят ценные работники. Но, как бы то ни было, мы ценим и ваше стремление вновь обрести вашу родину. Знайте же, мистер Арчер, если вы когда-нибудь измените ваше мнение, компания «Чистота» всегда будет рада принять вас в свою семью. Прощайте, мистер Арчер.
Я встал, поклонился и вышел с легким чувством сожаления, которое вскоре сменилось на чувство уверенности в том, что я все сделал правильно...
Вернулся я на «Троицу» забрать свои вещи, а у трапа меня вся команда встречает, с капитаном во главе. Обнимали они меня так, что у меня ребра затрещали и слезы на глазах выступили. По плечам хлопали меня огромными ладонями так, что шатался я, как при шторме на настоящем море.
— Ну, теперь у нас самый лучший экипаж на Периферии, черт меня подери! — сказал капитан.
— Простите меня, кэп, — сказал я, голову опустив.
— Не понял, — недоуменно собрались складки на лбу у капитана.
— Ухожу я, — сказал и слова повисли в воздухе.
Они стояли и молча смотрели на меня, вся команда.
— Мне надо домой.
Капитан громко и протяжно вздохнул:
— Эх, балбес, — и покачал головой.
Я только руками развел: «Да, мол, согласен». Капитан снял шапку и пустил ее по кругу, каждый в нее бросил денег сколько мог, а кэп половинное свое жалованье кинул (здесь, на Периферии, мы предпочитали пользоваться настоящими деньгами, а не электронными). Я головой замотал: «Не возьму», а у самого слезы на глазах появились предательские.
— Бери, бери, лишним не будет, — проворчал капитан, вкладывая мне в руки шапку с деньгами.
Вытер я ладонью слезы с глаз и сказал, колючий комок проглотив:
— Пошли в кабак!
Все загудели одобрительно:
— Вот это дело говорит!
И пошли мы в кабак, пили и ели все и капитан тоже, песни пели и гуляли до самого утра...
Вот так я стал свободным от своего долга Чистильщикам на девять лет раньше, чем предполагал. Стал я работать на Дальних Границах и была в этом какая-то сумасшедшая надежда найти свое солнце. Кем я только не работал!
Полгода возил товары для контрабандистов. Корабли у них быстрые, интересы большие. Перевозил я спирт, разлитый по герметичным газовым баллонам. Маркировка на этих баллонах вполне безобидная — «водород», «кислород», «аммиак». Опломбированы эти баллоны по всем правилам — у контрабандистов все самое лучшее было — пломбираторы заводские, документы фальшивые высшей пробы — от настоящих не отличишь. Возил товары запрещенные, иногда до смешного безобидные — фрукты, парфюмерию, иногда лекарства запрещенные. Иногда возил контейнеры запечатанные. Очень часто я вообще не знал, что я везу и кому. Забирали товар прямо в космосе, никогда я не разгружался ни на одной орбитальной станции. Из скафандра сутками не вылезал, все помогал из кессона товар выносить. Принимали товар личности неизвестные, через пластик потертый шлема нельзя рассмотреть, кто тебе помогает.
Корабли мне давали водить неплохие, скоростные. Менять их приходилось часто, не помню я, что подряд два рейса на одном и том же корабле делал. Имел я дело только с посредниками, тех, кто приказы отдает, никогда не видел, да и к лучшему это.
Прибыльное дело было, деньги шальные, большие деньги. Счета я им не знал, сорил ими, любовниц заводил, на пирушки и угощения проматывал. Так это примерно было...
Просыпаюсь я ночью от жуткого похмелья алкогольного (на наркоту, я слава богу, не сел), голова болит, в желудке — кислотный шторм, во рту — помойка радиоактивная. Рядом в постели опять баба какая-то спит, опять не знаю, как зовут. Снова Рива моя на меня смотрит из темноты. Снова тошно мне и жалко себя до невозможности. В голове одни только мысли: «Если это дорога домой, Аль, то пора на другую дорогу сворачивать. Опять же, пока везет тебе. Ни пограничники, ни полиция тебя пока не прихватили. А если вдруг обломится удача твоя? Что тогда? Тюряга и срок придется мотать нешуточный. Завязывай, брат»...
