– А теперь сам, – скомандовала она.
Рука робко опустила нож на куру и не только не проткнула её ножом, но даже как следует не порезала.
– Сильнее!
Рука ударила сильнее.
– Ещё сильнее!
Рука ударила так, что от куры полетели ошмётки.
– Вот так, так надо бить, – «заводила» Чернокнижника Катя. – Ты чувствуешь хруст костей? Бей его, бей!
Рука всё чаще и сильнее стала наносить удары. Наконец она, войдя в экстаз, измолотила куру в порошок.
– Вот, так хорошо! Теперь опиши всё это.
Руки вновь легли на клавиатуру и продолжили работу. Катя убрала куру.
Мишель положил последний лист рукописи на стол и посмотрел на Наташу.
– А что будет потом? – спросил он.
– Он сам ещё не знает. Не придумал, – ответила она.
* * *
После того, как Геннадий Малышев отпустил на свободу грабителя и уничтожил все доказательства преступления, начальник некоторое время ждал визита молодого сотрудника для объяснений. Шеф даже подсылал к нему капитана, чтобы тот растолковал лейтенанту существующие порядки. Капитан доложил, что выполнил приказ шефа.
– Почему же он тогда не пришёл ко мне? – не понимал начальник. – Может быть, он не понял?
– Да я ему прямым текстом сказал, что у нас принято делиться! – возмутился капитан.
– Не кричи ты! – осадил его начальник. – Мне, слава богу, ничего объяснять не надо. Просто моё начальство уже задавало мне вопрос.
– А может быть он жадный и не хочет делиться? – предположил капитан.
– Генка жадный? – усмехнулся шеф. – Это ты уж через край хватил. Да он последнее отдаст, если с кем беда случится!
– Ну, тогда не знаю, – развёл руками капитан. – Может быть, он преступника пожалел, раз такой жалостливый?
– А что, у преступника беда случилась?
– Да, он не просто так в эту сберкассу полез. Ему срочно нужны были деньги на лекарства жене.
– А что с женой?
– Уже ничего. Она умерла.
– О Господи! – Начальник закатил глаза и мысленно перекрестился. – А вот это похоже на Малышева.
– Что же теперь с ним делать?
– Да ничего не делай. Должен же в нашей конторе хоть один сотрудник быть с человеческими чувствами.
Капитан непонимающе пожал плечами и уже хотел выйти из кабинета, но начальник остановил его.
– Дай ему вот это дело. – Шеф протянул папку. – Здесь одного бомжа убили.
Капитан забрал папку.
– Тут жалеть некого, – сказал шеф.
Капитан вышел из кабинета.
Шеф ошибся, когда сказал капитану, что в этом деле жалеть некого. Стоило Малышеву посмотреть на фотографию убитого, как на лице следователя отразилась нечто большее, чем жалость.
– Ну, что опять не так? – спросил капитан.
– Вы знаете, кто это? – Малышев показал пальцем на фотографию убитого.
– Личность ещё не установлена. Документов при нём не оказалось. Вот ты и разбирайся.
– Это Иванов Владимир Петрович, – тихо сказал следователь.
– Тот самый? – переспросил капитан.
– Тот самый.
Капитан ничего не ответил. Он торопился к шефу, чтобы доложить сенсационную новость.
– Вот почему он не пришёл ко мне, – догадался шеф, после полученной информации. – Его подопечный просто не успел отблагодарить своего освободителя: оказался в бомжах, а теперь и вовсе…
– А мы чуть было плохо не подумали о своём товарище, – сказал капитан.
– О ком? – не понял шеф.
– О Малышеве. Подумали, что он из-за жадности своей делиться не хочет.
– Нет, нет, Малышев не жадный.
Начальник о чём-то задумался. Через несколько секунд он посмотрел на капитана.
– Малышеву надо помочь в этом деле.
– Не беспокойтесь, – с готовностью ответил капитан. – Мы этого урода найдём и так оформим, что никому не повадно будет на наш кусок свой рот разевать.
Однако Геннадий Малышев не думал ни о каком куске: ни о своём, ни о чужом. Его голова отказывалась понимать происходящее. Почему человек с высшим образованием, начальник отдела завода, семьянин, законопослушный гражданин, был лишён всего, чего только можно было лишить? Теперь от него отняли и жизнь. Почему государство не защитило его? Где они, офицеры милиции, присягнувшие на верность Родине, поклявшиеся защищать вот таких граждан, как Иванов? Неужели они изменили своей присяге? Неужели выродились, превратились в таких же бандитов, как тамбовцы, кудряшовцы, кумаринцы? Нет, он, Геннадий Малышев, обязан защитить если не жизнь, так хотя бы честь Владимира Петровича.
Геннадий раскопал в архиве дело, где Иванов написал в милицию заявление о том, что его квартиру обокрали. Как такового, следствия не было. Милиция представила дело так, что потерпевший сам пропил деньги. Поэтому дело было закрыто в связи с отсутствием состава преступления. А вот заявление потерпевшего о том, что риэлторская фирма обманула его и в результате её работы Иванов лишился не только квартиры, но и паспорта. И снова отписка. На этот раз потерпевшему посоветовали решать свои проблемы в суде. Никому, разумеется, не пришло даже в голову, что ни один суд не примет заявления от человека, у которого отсутствует не только место регистрации, но и сам паспорт.
Следствие привело Геннадия на городскую свалку. Оборванный бомж, гордый тем, что к нему за помощью обратились правоохранительные органы, упоённо рассказывал и показывал следователю своё хозяйство.
– Вот здесь он и жил, – показал бомж на сооружение из картонных коробок.
– Здесь? – не поверил своим глазам Геннадий.
– Здесь. А что вы удивляетесь? Очень удобно. Посмотрите, у него здесь трёхкомнатная квартира.
Действительно, коробки были закреплены так, что образовывали три отдельные каморки.
– У всех по одной, – продолжал комментировать бомж, – а у него три.
– А для чего ему три комнаты? – спросил Геннадий.
– Тут дело не совсем обычное, – грустно улыбнулся бомж. – Он ведь перед перестройкой на трёхкомнатную квартиру копил. Короче, все деньги собрал, тут-то его государство и кинуло.
Бомж покрутил пальцем у виска и кивнул на картонную конструкцию.
– Но он всё равно себе трёшку построил.
– Вы полагаете, что у него не всё было в порядке, – следователь тоже покрутил пальцем у виска.
– А как же? Других у нас нет. Здесь у всех своя история и у всех своё ранение в голову.
– Я могу посмотреть его хоромы? – спросил Геннадий старшего.
– Смотрите, тем более, хозяин возражать не будет. Только испачкаться можете. У нас тут не очень чисто.
Геннадий залез в картонные хоромы и сантиметр за сантиметром обследовал последнее жилище Владимира Петровича.
– Ого! – донеслось из коробок. – Да у него здесь даже видик был!
Следователь вылез наружу и показал бомжу видеоплеер.
