Юрий Сергеевич ответил не сразу.
– Я бы очень хотел, чтобы мой сын стал президентом Земли. Но пока он учится на тройки, картавит и иногда писает в постель. А дочь начисто лишена актёрских способностей. Между нашими желаниями и реальностью – пропасть, Мартин. И вы это понимаете!
– Выпишите пропуск, – попросил Мартин. – Я всё понял.
Юрий Сергеевич кивнул:
– Надеюсь, что поняли… Очень надеюсь, что правильно поняли.
Он посмотрел Мартину в глаза:
– Если вы ещё раз помчитесь за Ириной – вас арестуют.
– Я понял. Скажите, а откуда у вас информация о событиях на Дио-Дао?
– Европейцы поделились, – мрачно ответил чекист, – союзнички… Кстати, сочли вас кадровым агентом. Очень возмущались, что не были информированы об операции.
– Я больше не буду, – виновато сказал Мартин.
Как должен чувствовать себя человек, узнавший, что по его вине погибли четыре ни в чём не виновные девушки?
Мартин не знал ответа. Может быть, потому, что ему довелось преступить тот страшный рубеж, через который, к счастью, переходят немногие: он стрелял, желая убить, и желание его исполнилось. И что такое по сравнению с настоящим убийством цепочка случайностей, приводящая к гибели очередной Ирины Полушкиной? Можно ли вообще ощущать эту вину? Наверное, Мартина смог бы понять водитель «скорой помощи», который сбил пешехода, спеша доставить в больницу умирающего. Но у Мартина не было знакомых водителей, имеющих за спиной столь печальный опыт. Максимум – одна хорошая девушка, которой безумно не везло на старушек – те попадали под её машину каждые полгода, отделываясь, впрочем, переломами рук или ног.
Девушке – грозе старушек – Мартин звонить не стал. И вообще чем больше он размышлял над своей ситуацией, тем в большее уныние приходил.
Он совсем не чувствовал своей вины!
Просто на душе (если допустить её существование) было погано…
Хорошо бы, конечно, сходить в церковь и поведать свои печали мудрому батюшке. Такому, чтобы и пожурил, и успокоил… Но Мартин никогда не был человеком «воцерковленным», как это принято называть в России, а к тому же и мнение священника вполне мог себе представить. «Ты их не убивал? Ты не предполагал, что твои поступки приведут к их смерти? Так иди с миром и не греши!»
Но нет, всё-таки хотелось Мартину почувствовать свою вину. Хотелось помучиться, покаяться и пережить катарсис. Неизбывно это стремление в русской интеллигенции, выпестовано великими писателями с девятнадцатого века и служит основной причиной алкоголизма, сердечно-сосудистых заболеваний и революционных настроений у лиц с образованием выше среднего.
Так что, побродив по квартире с полчаса, мысленно поговорив с мудрым священником, шофёром-убивцем и Фёдором Михайловичем Достоевским, Мартин решительно взял трубку и позвонил Эрнесто Семёновичу Полушкину.
Невольно многодетный отец взял трубку сразу.
– Это Мартин, – коротко представился жаждущий катарсиса страдалец. Чем хороши редкие имена – не надо уточнять фамилию и отчество, не то что всяким Серёжам, Андреям, Димам и Володям.
– Вы были на Мардж, – коротко сказал господин Полушкин.
– Да, – признался Мартин. – Могу я подъехать?
После короткой паузы Эрнесто Семёнович сказал:
– Я вас не виню, Мартин. И понимаю, что вы хотели для Ирины лучшего. Но не попадайтесь мне на глаза… хорошо?
Мартин представил себе Полушкина в гневе и кивнул:
– Да. Конечно. Но я хотел бы рассказать, что случилось на Мардж…
– Мне звонил… ваш куратор, – с лёгкой заминкой сказал Эрнесто Сергеевич. – Так что я в курсе случившегося. Вы, полагаю, тоже. Признаю, что это было и моей ошибкой – обратиться к вам за помощью и утаить часть информации.
Мартин мысленно поблагодарил тихого подполковника Юрия Сергеевича и сказал:
– Я очень виноват перед вами…
– Вы ни в чём не виноваты, – отрезал Полушкин. – Просто забудьте о случившемся. А я буду ждать возвращения своей единственной дочери. Прощайте.
И связь прервалась.
– Железный мужик, – сам себе сказал Мартин, опуская трубку. – Железобетонный. Блин! Вот это нервы!
Для успокоения собственных, более слабых нервов Мартин сходил на кухню и задумчиво смешал себе порцию джин-тоника. Дело это само по себе успокаивающее, пусть и нехитрое – тут главное взять правильный тоник с настоящим хинином, а не химическую отраву от ближайшей лимонадной фабрики. Но и порция благородного напитка успокоения не принесла.
Мартин позвонил дяде.
– Вспомнил-таки о старике, – сварливо поприветствовал его дядька. – Где тебя черти носят? Дома никого, мобильник отключён. Можно подумать, что ты по галактике шляешься!
– Дела… – торопливо уводя разговор с опасной темы, сказал Мартин. – Прости, совсем я замотался. Слушай, мне совет нужен…
Дядя сразу же подобрел. Давать племяннику советы он очень любил.
– Ну?
– Ситуация такая… – замялся Мартин. – Из-за меня погиб… один человек.
– Ты идиот? – помолчав секунду, взревел дядя. – По телефону такие вещи? Надеюсь, не с мобильного звонишь?
– Да нет, не беспокойся… – начал Мартин.
– Поставил какую-нибудь хитрую штуку на телефон? – сразу помягчел дядя. – Скремблер вроде она называется?
Большая любовь к хитрым технологиям сочеталась в дяде с некоторой наивностью в их отношении. Мартин это знал прекрасно.
– Дядя…
– Главное – избавиться от тела, – не стал впустую рассусоливать дядя. – Сможешь добыть литров десять концентрированной азотной кислоты?
– Дядя, перестань! Я никого не убивал! Ты что! – в полной панике воскликнул Мартин. Ему даже почудился щелчок в линии, хотя он знал, что на его новой электронной АТС подслушивающее оборудование включается совершенно беззвучно. – Тут совсем другое. Ну… как ближайший аналог… я пытался помочь… не ввязаться в дурную историю. Меня не послушали. И прямо у меня на глазах…
– Почему же ты говоришь, что виноват? – возмутился дядя.
– Ну… не смог спасти.
– Во Франции на днях экспресс TJV с путей сошёл, ты своей вины не чувствуешь? – деловито спросил дядя.
– Это совсем другое! – возмутился Мартин. – Тут я был рядом, но помочь не смог.
– А имел такую возможность?
Поразмыслив секунду, Мартин твёрдо сказал:
– Видимо, нет.
– Так иди и больше не греши! – вынес дядя вердикт. Мартин понял, что всё-таки получил аудиенцию у здравомыслящего священника-самоучки.
– Дядя, – попытался он снова воззвать к эмоциям. – У тебя такого не случалось – что умирает человек, ты вроде и не виновен, но чувствуешь себя виноватым?
– У любого человека, дожившего до моих лет, таких ситуаций полно, – смягчился дядя. – Эх… да что я тебе говорю? Неужели у тебя такого не случалось? Ты же и сам не мальчик.
