Что же касается следующего, после олигархического, эшелона крупного российского бизнеса, то с ним был заключен договор (тоже, разумеется, не в юридическом смысле), впоследствии названный пактом Бочарова Ручья (по названию места), суть которого сводилась к одной фразе: не делайте так, как делали олигархи (да и вы тоже в меньших масштабах!), и можете твердо рассчитывать на безопасность себя и своего имущества и на всяческую помощь государства. Давайте в диалоговом режиме определим с каждым из вас, сказали им, сколько вы должны государству за взятую за бесценок государственную собственность и за неуплаченные налоги — честно, в том числе с учетом всех дисконтирующих факторов. И тем, с кем будет достигнуто согласие, мы дадим почти любую рассрочку и другие послабления. Кроме того, тратьте основную часть своих доходов не на казино и не на яхты и самолеты, а на модернизацию, расширение и диверсификацию своего — не чужого ведь! — бизнеса. Не вывозите за рубеж капитал, кроме как когда это реально нужно для построения транснациональной корпорации; честно платите все налоги — мы гарантируем вам, что они не будут разорительными или даже очень обременительными; не имейте с чиновниками коррумпированных отношений, а если они будут у вас вымогать, быстро звоните, мы вам скажем куда, и ничего не бойтесь; не держите служб безопасности сверх абсолютно необходимого, не имейте дела с криминалом, не занимайтесь криминалом сами, от прослушки до убийств; и не наезжайте с целями отъема друг на друга и на тех, кто помельче, кроме как сугубо финансово-рыночными методами. Вы же не бандиты, а бизнесмены, опора общества — так и ведите себя соответственно! И тем, кто будет это выполнять, мы не только разрешим в награду, как говорится, дышать — мы допустим вас до любых государственных программ, включая военные, и до любых государственных ресурсов; мы будем серьезно помогать вам деньгами — огромными деньгами! — в любых проектах по созданию новых производств и бизнесов, не претендуя на долю; мы предоставим все наши возможности и усилия для продвижения ваших интересов в других странах; и мы защитим вас от преступных, чиновничьих и иностранных посягательств так, как никогда не защищала ни одна «крыша». Надо сказать, что крупный российский бизнес в основном принял эти правила — видимо, успел устать от беспредела. Вкупе с государственными инвестициями, налоговой реформой, стимулированием спроса, импортозамещением, военным производством и нормализацией правоохранительной системы это явилось той искрой, от которой российская экономика завелась и набрала обороты.
Однако все эти действия сами по себе не являлись конфронтацией с Западом — лишь подготовкой к ее последствиям. Они привели, естественно, к резким заявлениям со стороны Запада, на которые Россия отвечала в том же духе — но такие обмены колкостями, вообще характерные для международной дипломатии эпохи национальных государств, оставались не более чем словами. Искра, которая воспламенила эту пороховую бочку и перевела конфронтацию из сферы слов в сферу действий, пришла из соседней Украины. Эта страна, отколовшаяся от России во второе Смутное время, вызывала в России особое раздражение самим фактом своего существования, гораздо большее по сравнению с другими постсоветскими государствами. Причина этого очевидна — те все-таки были национальными государствами народов, этнически весьма далеких от русских; а украинцы ничем не отличались от русских и, собственно, и были русскими. В этом смысле про книгу «Украина — не Россия», которую написал второй президент Украины Кучма, можно было сказать словами из книги русско-украинского писателя Булгакова: «Поздравляю вас, гражданин, совравши». Тем не менее Россия не вмешивалась в дела Украины (кроме как в той степени, в какой большие страны всегда вмешиваются в дела меньших соседей), несмотря на доходившую там иногда до истерики антирусскую риторику. В конце 2004 года там произошла организованная Америкой так называемая оранжевая революция, в результате чего к власти пришло проамериканское, антироссийское правительство — пришло в результате фальсификаций и беспорядков, против воли населения восточной и южной частей страны. Эти территории, составлявшие до половины населения страны и львиную долю ее экономического потенциала (достаточно, впрочем, скромного), никогда не считали себя частью западноевропейской цивилизации, но, напротив, всегда ощущали себя частью России — в отличие от населения Центральной и особенно Западной Украины. В 2006 году там прошли парламентские выборы, причем с их момента Украина, по принятым изменениям в конституции, становилась парламентской республикой — так что эти выборы определяли, кто будет править страной. Вопреки ожиданиям президента и правительства и их западных покровителей (а точнее, кукловодов) они проиграли выборы, несмотря на весь свой административный ресурс, которым они пользовались без всякого стыда. В результате затянувшегося кризиса, а точнее их череды, президент распустил парламент в 2007 году, все-таки не дав править страной премьеру, который был ставленником восточных областей — хотя он и опирался на парламентское большинство. Люди по-разному относились к этому большинству, за которым стояли олигархи, притом в основном криминального типа, но роспуск парламента в этой ситуации нельзя было расценить иначе, чем вытирание ног об избирателей. И потому в конце 2007 года в Восточной и Южной Украине началось восстание — оно просто не могло не начаться.
Это восстание, в своей исторической сути повторяющее восстание 1649–1654 годов (в результате чего Восточная Украина и стала частью России), вспыхнуло под лозунгами воссоединения с Россией и отказа от политики форсированной интеграции в Европу и вступления в антироссийский блок НАТО под патронажем Америки и Польши. В итоге девять областей (Донецкая, Харьковская, Запорожская, Луганская, Днепропетровская, Херсонская, Одесская, Николаевская и Крым) объявили о непризнании украинской власти и вообще украинской государственности и о провозглашении Донецко-Черноморской республики. Они сместили представителей центральной власти (кроме перешедших на сторону восставших), выдвинули своих руководителей и объявили о референдуме о выходе из Украины и вхождении в Россию. Когда украинские власти приказали всем дислоцированным на востоке и юге войскам выступить против мятежников, выяснилось, что большинство их уже перешли на сторону восставших (как и значительная часть полиции и спецслужб). Остальные не захотели вступать в бой и частью выехали без оружия из зоны восстания, частью были блокированы на своих военных базах. Все это, естественно, было абсолютно противозаконно — но, как говорят в России, «мятеж не может кончиться удачей — в противном случае его зовут иначе»; если бы восстание не увенчалось успехом, оно бы, наверное, называлось в сегодняшних учебниках истории незаконным мятежом. Россия на словах полностью дистанцировалась от этого процесса, заявляя о том, что это дело самих восточных украинцев, но что она не может игнорировать интересы братского народа и, безусловно, примет его в Россию, если он так решит. Сейчас трудно сказать, участвовала ли Россия в подготовке этого восстания или оно было сугубо доморощенным — в любом случае оно считается героическим эпизодом в истории русского народа. Тем временем украинские власти обратились за помощью к НАТО, и несколько дивизий начали перебрасывать в Украину — но, конечно, пока что в западную и центральную часть, а не в зону восстания. Россия не стала, по собственному выражению русских, «ждать у моря погоды» и ввела в марте 2008 года в Восточную Украину — естественно, по просьбе руководства восставших — корпус численностью 80 тысяч солдат; Черноморский флот, и так дислоцированный на юге Украины, был приведен в полную боевую готовность, а его береговые базы усилены переброшенной из России морской пехотой. В ответ на это натовские части двинулись к Восточной Украине, а российские части — им навстречу; соприкосновение произошло на границе Днепропетровской и Кировоградской (это тогдашние названия городов Екатеринослава и Елизаветограда) областей, около местечка под названием Пятихатки. Более 140 тысяч человек заняли позиции друг напротив друга, с бронетехникой и огневыми средствами; началось так называемое великопостное противостояние (потому что в это время был православный Великий пост).
