Они щупали нашего ребенка, тыкали в него пальцами и инструментами, обследовали со всех сторон, взяли биопсию ее коры. Затем — пробы воды, образцы нефти, состригли несколько пучков джунглей и прихватили полдюжины щепоток песков пустынь, запечатывая каждый трофей в герметичную коробочку.
— Нам нужно убедиться, что в ней нет смертельных патогенных микроорганизмов, — пояснил Логос.
— У нее никогда не было даже краснухи, — возмутилась Полли. — Даже аллергической сыпи.
— Да что вы! — воскликнул Логос, запирая экссудаты моего ребенка в свой кейс.
«В течение этого разбойничьего налета, — писал я в ноябрьском номере «Назад к Земле», — Зенобия даже не пикнула. Я подозреваю, ей хотелось, чтобы все думали, будто она — это просто большой глупый камень».
Теперь, после того как столь важные персоны продемонстрировали интерес к нашей биосфере, и Аса изменил свое отношение к сестре. Зенобия в его глазах перестала быть «страшненькой сестренкой». И даже докучливой глупышкой. Она стала самым большим его хобби, конечно, после бейсбольных карточек.
Аса захотел получить на Рождество учебный биологический набор с микроскопом и несколько софитов, и вскоре мы узнали зачем. Он подвесил софиты над кроваткой Зенобии, установил микроскоп и приступил к работе, тщательно исследуя сестренку с дотошностью Луи Пастера, напавшего на след возбудителей бешенства. Он вел подробный журнал, в котором регистрировал наблюдаемые изменения: буйное цветение тропических лесов Зенобии, медленный танец континентальных громад, рост и сдвиги шельфовых ледников — и, что самое удивительное, внезапное появление в морях фосфоресцирующих рыб и странных водяных ящериц.
— У нее рыбы! — завопил Аса, несясь по дому. — Мам! Пап! У Зенобии ящерицы и рыбы!
«Возникли ли жизненные формы на нашем ребенке спонтанно, — сообщали мы читателям «Назад к Земле», — или благодаря какому-то внешнему влиянию, это вопрос, на который мы еще не готовы ответить».
Через месяц наш сын, пользуясь научной терминологией, выдвинул гипотезу, объяснявшую перемены облика Зенобии. По мнению Асы, происходящее на его сестре было прямо связано с атмосферными изменениями на ферме «Гарбер».
И он был прав. Как только одна из наших с Полли ссор заканчивалась холодным молчанием, рыбы Зенобии переставали светиться, а ее ледники надвигались на экватор. Если пошатнувшиеся финансы омрачали наше настроение, Зенобию на долгие часы окутывала пелена мокрого серого тумана. От сердитых слов, которыми мы понукали Асу убрать у себя в комнате, океаны нашей крошки пузырились и бурно закипали, словно забытый на плите суп.
«Ради Зенобии мы решили, что в семье должны быть спокойные, доброжелательные отношения, — писали мы в «Назад к Земле». — Мы пообещали себе быть вежливыми друг с другом. Почему-то нам показалось аморальным связывать благополучие биосферы с чем-то столь рискованным, как эмоциональные подъемы и спады в простой американской семье».
Хотя нам и следовало бы истолковать появление рыб и ящериц на нашей дочери как предвестников неких будущих событий, появление динозавров застало нас врасплох. Но вот же они, настоящие юрские динозавры, тысячами вышагивающие по Зенобии с гордым видом, словно она была декорацией для римейка какого-нибудь «Кинг-Конга». Как нам нравилось наблюдать в окуляр микроскопа сына за разворачивающейся там доисторической драмой: за свирепыми тираннозаврами, набрасывающимися на свою добычу, стаями птеродактилей, парящих в тропосфере, как ожившие «Боинги-727» (хотя они и не были настоящими динозаврами, как объяснил впоследствии Аса), стадами добродушных утконосов, лениво слоняющихся по болотам нашей малютки. Это был величайший научный проект, доведенная до совершенства игрушечная электрическая железная дорога, представление блошиного цирка режиссуры великого Сесила Б. Де Милля.
— Она меня беспокоит, — признался мне Аса через месяц после появления динозавров, — рН ее осадков 4,2, тогда как должен быть 5,6.
— А?
— Должен быть 5,6.
— Ты о чем?
— Я о кислотных дождях, папа. О том, что озера Зенобии становятся такими же мертвыми, как Луна.
— Кислотные дожди? — изумился я. — Да как такое возможно? На ней ведь даже нет людей.
— Я знаю, папа, но они есть у нас.
«Печальные новости», — написал я в «Назад к Земле». Возможно, если бы Аса не уехал в компьютерный лагерь, все бы сложилось совсем по-другому.
Было четвертое июля. Мы пригласили нескольких друзей к себе на импровизированный обед с волейбольным турниром, который всегда проводили на северном выгоне, и вскоре по ферме слонялись толпы скучающих детей, у которых так и чесались руки. Подозреваю, что один из них забрел в комнату нашей малютки и, ошибочно приняв ее за какую-то игрушку, вынес во двор. В этот момент, очевидно, у детей родилась идея. Глупая, извращенная, злобная.
Они решили отнести Зенобию на псарню.
Ужасный шум — смесь детского смеха, собачьего лая и криков биосферы — заставил Полли и меня бежать во весь дух. Мое первое впечатление — словно происходило какое-то причудливое и невообразимое спортивное соревнование, игра в аду, фантазия курильщика опия. Затем жестокая реальность открылась мне: нашу дочку схватили собаки. Да, да, пять сук и дюжина щенков, неуклюже тычась мордами, гоняли ее по сараю, пытаясь подмять под себя лапами. Они сцарапывали ее ледяные шапки, вгрызались в острова, лакали океаны.
— Папа, убери их от меня! — рыдала Зенобия, катаясь в облаках пыли и соломы. — Отгони!
— Помоги ей! — закричала Полли.
— Мамочка! Папочка!
Прыгнув в исходящую слюной и злобой свору псов, я стал бить их кулаками в нос, отпихивать коленями в стороны. Каким-то образом мне наконец удалось обхватить свою крошку вокруг экватора, и, резко потянув, я высвободил ее из массы взмокшей шерсти, слюнявых языков и острых клыков. Прижимая ее к груди, я выскочил из псарни, ничего вокруг не замечая.
Следы от зубов испещрили сушу Зенобии, подобно метеоритным кратерам. Самый большой ее континент раскололся в пяти местах. Из коры сочилась сырая нефть, а горы блевали лавой.
Но хуже всего было непоколебимое убеждение нашей дочери в том, что случилась какая-то невосполнимая потеря.
— Где мои динозаврики? — завопила она. — Я не чувствую своих динозавров.
— Ну-ну, Зенобия, детка, — попытался я успокоить ее.
— С ними все будет в порядке, — добавила Полли.
— Они и-и-исчезли, — выла Зенобия. — О-е-ей, мамочка, они исчезли!
Я побежал с нашей малышкой в детскую и поместил ее под микроскоп Асы. Вымирание: верно, все до ужаса верно. Болота Зенобии были пусты; саванна лишена доисторической жизни; в лесах не осталось ни одного позвоночного.
