— На Театральном, естественно.
— Далеко это от Ферроньера?
— Что вас заботит, Кирилл?
— Расстояние. По опыту знаю, как трудно бывает выбраться из заповедника. А мне надо выбраться.
— В любом случае нам отсюда не выбраться до начала прилива. Рифы.
— «Мы шли над рифами с креном на левый борт…»
— Киплинг. В принципе есть еще одна возможность.
— Малая авиация?
— Да. За вами должны прислать реалет даже в заповедную зону.
— Нет, эвгина. Пусть лучше будет прилив.
— Прилив будет и без вашего позволения.
— Я могу рассчитывать на ваше судно?
— И на доброжелательность — тоже.
— Спасибо, Марсана. Земной вам поклон.
— А если правильнее — дигейский?
Кир-Кор взглянул на нее.
— Чем дольше я наблюдаю за вами, — пояснила она, — тем больше мне кажется, что вы не землянин.
— Я чем-нибудь выделяюсь среди землян?
— Да. Поведением. У вас размеренные, точные движения, ничего лишнего. Почти ничего. Говорите вы скупо, смотрите необычно. Не смотрите — вглядываетесь, но слишком быстро. Глаза очень ясные, светлые… и как будто с искрой. По поведению вы — аскет, что никак не соотносится с вашей внешностью. Ясноглазый аскет в облике фольклорного королевича.
Марсана понизила голос до шепота:
— Если вы не дигеец, то… то я не знаю, кто вы. О, в ваших глазах появилась загадочная тоска! Почему? Вы испытываете сейчас тревогу и опасение?.. О чем вы думаете?
— Я думаю, мне надо опасаться знатоков фольклора.
— Я ваш друг. Я докажу это при любых обстоятельствах. Говорите со мной откровенно. Вы готовы говорить откровенно?
— Мои откровения не доставят вам удовольствия.
— Не надо решать за меня. В молодости я буквально бредила Дигеей.
Издалека донеслось сдвоенное «бзуг-бзуг». Кир-Кор посмотрел в сторону Башни погоды. Над океаном распространился звук мощного выхлопа. Вершину кучевого облака пронзил и быстро стал набирать высоту прямой, как луч прожектора, столб разреженного пара.
— Вихревой удар дингеров, — сказала Марсана. Упала коленями в песчаный сугроб и, скрестив ноги, села в позе приверженцев гимнастики йогов. — Сядьте рядом. Вы невозможно высокий. На Дигее все такие высокие?
Кир-Кор молча сел на песок.
— Вы еще не забыли наш уговор беседовать откровенно? — спросила Марсана.
— Я уже заслужил ваш упрек?
— Нет, но ваша задача, эвандр, заслужить мою похвалу.
— Не надо щекотать мое воображение.
Она улыбнулась:
— Скажите, Кирилл, вы знакомы с кем-нибудь из грагалов?
— Тема грагалов — самая актуальная на Земле?
— Самая актуальная — тема Дигеи. Грагалы — частность. Но все равно любопытно.
— Да, среди моих знакомых есть и грагалы.
— Вот видите! А среди моих — ни одного…
— Небольшая для тебя потеря, — ввернул подошедший Матис. — Грагалы, как правило, неразговорчивы.
Марсана хлестнула себя по голым коленям, вскочила:
— Матис, прости, виновата! Моя очередь сервировать стол.
— Там все готово. Твоя забота — собрать всех за этим столом.
Приставив ладони к лицу, Марсана извлекла из недр грудной клетки резанувший нервы первобытный крик. Кир-Кор невольно поднялся.
— Мамонт отвоевал у голодного троглодита свой хобот, — одобрил Матис.
В ответ донесся вопль Тромбетти-младшего.
Со стороны океана был слышен только шум прибоя. Тромбетти-старшие предпочли не отвечать.
— Ребенок проголодался, — подытожил Матис результат акустического эксперимента. — Откладывать обед не будем.
Обедали на палубе «Алмаза» в купальных костюмах. Над столом был натянут сетчато-белый тент. Сквозь вентиляционные отверстия скупо сочилась небесная синева. Ели молча. Даже Пио был воспитанно немногословен. Тент закрывал небо над головой, и вскоре Кир-Кор обнаружил, что смотреть ему некуда.
Тромбетти-старшие едва успели к десерту. Молчание за столом приобрело свинцовую тяжесть.
— Опаздывать на обед неприлично, — определил свое отношение к инциденту насытившийся эвпедон.
Марсана прыснула. Извинилась. По лицам поползли улыбки.
Кир-Кор склонился к загорелому уху подростка, шепнул:
— Упрекать взрослых могут только взрослые. Понял?
— Понял, — мгновенно отреагировал Пио.
— В таком вот тревере, парень, — сказал Кир-Кор, очищая банан ему и себе. — Так и держись.
— А можно спросить?
— Можно.
— А можно мне с вами на Дигею? — выпалил Пио, и глаза у него стали круглыми от восторженного ожидания.
— Со мной?.. — Кир-Кор ощутил укол взгляда Марсаны.
— Мне тоже интересно, что вы ответите, — сказала она.
— Отвечу, что на Дигею можно и без меня, — ответил Кир-Кор и, заметив, как вздрогнула мать эвпедона, сделал попытку смягчить негативный эффект: — Дигея, насколько я знаю, была и остается открытой для всех. Добро пожаловать… туда или обратно.
— Ах, как это просто для вас — разрываться между Землей и Дигеей! — вскипела Марсана.
— Помилосердствуйте, я-то при чем?
— Хотя бы при том, что само существование Дигеи создало для моей родной планеты массу проблем.
— Проблемы — категория, увы, непреходящая.
Длинный красный цилиндр в руках у Марсаны распался на множество чашек.
— Пьем тоник, — объявила она. — А-ля Триоле-де-Папайя.
— Пио, — сказал Этторе, — я разрешаю тебе погулять.
Пио нехотя сполз с откидного сиденья.
— Проблема проблеме рознь, — сказала Марсана, разливая по чашкам пряно пахнущий, черный, как битум, напиток. — Одно дело, когда мальчишки возраста Пио мечтали о море. О дальних странах. Или пусть даже о межпланетных полетах. И совсем другое, когда они готовы на все, лишь бы покинуть Землю ради Дигеи.
— Кто-то когда-то сказал: дом — мир женщины, мир — дом мужчины, — напомнил Кир-Кор.
— Земля — это целый мир, Кирилл. И очень не простой.
— Опять же… Земля — колыбель, и… нельзя вечно жить в колыбели.
— А ведь жили, Кирилл. Коротали свой век в «колыбели» и жизненных неудобств при этом отнюдь не испытывали.
— Слово какое-то безысходное — «коротали».
— Предложите другое.
— Зачем? Действительно, многие «коротали», вы правы. Но теперь таких, наверное, меньше?..
— Намек поняла. Дигея, разумеется, гарант всеобщего прогресса. И сейчас вы будете сетовать, что Дигеи не было во времена Фомы Аквинского, Бруно, Галилея, Ломоносова, Фарадея.
Кир-Кор попробовал терпкий, горько-кислый напиток, источавший запахи кофе, жасмина, ванили и цитрусов одновременно.
