— Богиню смерти.
— Ты так шутишь, что ли? — в полном недоумении посмотрела на меня она. — Плохая это тема для шуток.
— Да никаких шуток. Общался я с ней несколько раз.
— И до сих пор жив? — недоверчиво переспросила Лапа. Она испытующе посмотрела на меня, явно не в силах понять, не пытаюсь ли я её дурить.
— Если она богиня смерти, то это же не значит, что она убивает всех кто под руку подвернулся, — слегка раздражённо ответил я. — Она совершенно нормальная. Я бы даже сказал, что как личность, она достойна всяческого уважения. И она крайне интересный собеседник, — я вздохнул с оттенком грусти, — но, к сожалению, я в качестве собеседника её не очень интересую.
— Хм, — сказала Лапа и надолго замолчала.
Мы шли молча. Тамила была в каких-то непонятных раздумьях, и я чувствовал, что сейчас не вполне подходящее время, чтобы приставать к ней с вопросами. Минут через пятнадцать поле Силы снова слегка вздрогнуло, породив несколько постепенно угасающих вихрей.
— Вот опять, — указал я. — Почувствовала?
— Почувствовала, — кивнула она. — Вот так Сердце Мира и бьётся, только здесь это совсем слабо чувствуется. Всего лишь отголоски.
— А как ты его чувствуешь?
— Трудно объяснить, — она пожала плечами. — Просто ощущаю, как что-то вокруг меняется. Говорю же, я не одарённая и очень мало что могу. Можно сказать, что практически ничего не могу.
— Даже боюсь представить, что за расценки были бы у тебя, если бы ты хоть что-то могла, — ехидно заметил я.
— Это ты про своих крокодилов, что ли? — недовольно поморщилась она. — Ты говоришь о том, чего не понимаешь. Я ведь в каждого из них свою живицу вливала, можно сказать, кусок своей жизни отдала, так что я с тебя ещё и недорого взяла. Сплести мозги для псевдоживой твари — это тебе не носки связать. Не будь мне деньги нужны, я бы за это вообще браться не стала.
— Живицу? — не понял я. — Это что ещё такое?
Если я правильно помню, то живица — это смола, из которой делают канифоль и скипидар. Вот только совсем непохоже, что Тамила имела в виду именно её.
— Я не знаю, что это такое, — пожала плечами Лапа. — Карсен, ну, Старший мой, называл её эссенцией воли.
— А подробнее можешь рассказать? — я немедленно заинтересовался.
— Да ерунда всё это, — отмахнулась она. — Он и сам, по-моему, толком не знал, что это такое.
— Расскажи, Лапа, — попросил я.
— Ну, он говорил, что в старом мире — здесь, то есть, — совсем нет свободной энергии, она вся связана в виде материи, а в Полуночи она есть. Вот эту энергию и называют живицей, или эссенцией воли, да как её только не называют.
Вообще-то, так оно и есть — в нашем мире нет энергии в чистом виде. Она всегда в какой-то материальной форме, либо в виде излучения, которое состоит из фотонов, то есть, по сути, из той же материи.
— То есть ты оживила моих крокодилов этой самой свободной энергией? И насколько её хватит?
— Не беспокойся, надолго, — она насмешливо посмотрела на меня. — Живица используется только для мозга, и её там совсем капли уходят. Её лет на пятьсот хватит, эти крокодилы тебя переживут.
— Если всего пятьсот, то не переживут, — хмыкнул я. — То есть ты расходуешь свой запас, который из того мира принесла? А что будет, когда он у тебя кончится?
— Не знаю, — серьёзно ответила она. — В Полуночи живица нужна, чтобы жить, а вот что будет со мной здесь без неё — непонятно. Может быть, стану опять обычным человеком, а может, просто умру.
— И как ты собралась эту проблему решать? — полюбопытствовал я.
— Как-то добывать живицу, как же ещё её решишь?
— Понятно, — немедленно догадался я. — За этим ты сюда с нами и прилетела. И если бы Алина не попросила тебя присоединиться, то ты сама бы её об этом просила.
Она смутилась и, судя по эмоциям, порядком разозлилась.
— Я не собираюсь тебя выдавать, — добавил я успокаивающе. — Пусть Алина думает, что она тебе обязана, я в ваши отношения влезать не собираюсь. Слушай, а я, к примеру, могу эту живицу получить?
— Может быть, и можешь, но не советую, — серьёзно сказала Лапа. — В этом мире она тебе вряд ли что-то даст, да скорее всего, ничего не даст. Но ты при этом можешь оказаться к ней привязан, вот как я.
* * *
Шли мы весь день с одним коротким получасовым привалом. Обедали армейским пайком — надо заметить, весьма неплохим. Когда я уже доедал песочный коржик с малиновым вареньем на десерт, Ленка молча ткнула пальцем в пустой контейнер из-под рациона, на который я поначалу не обратил никакого внимания, и я с изумлением обнаружил на нём наш герб.
— Лина, — в полном недоумении обратился я к сидевшей на соседнем пеньке Алине. — Это что такое?
— Полевой рацион номер три, — ответила она, непонимающе посмотрев на меня. — Для подразделений, совершающих длительные марши. На контейнере же написано.
— Откуда на этом рационе наш герб⁈
— А чей же ещё герб должен быть на рационах, которые вы производите? Академиум у вас их и закупил для похода. Мы, например, тоже покупаем, да не только мы, у вас многие покупают. Ваши рационы считаются самыми лучшими, правда, они и самые дорогие.
— Наше семейство и полевые рационы производит? — мы с Ленкой удивлённо переглянулись.
— Ты, Кен, похоже, совсем большим начальником стал, — ехидно заметила Алина, — раз даже не знаешь, что вы производите.
— Похоже, — в растерянности согласился я.
— Видишь, как полезно иногда выбираться в люди, — сказала она с ясно слышимой издёвкой. — Узнаёшь что-то новое о своём семействе. Так, все поели? — она обвела взглядом полянку. — Обед закончен, собираемся и двигаемся дальше.
От студентов донеслась волна недовольства, но виду никто не подал. Все давно поняли, что от протестов будет только хуже. Я немного посочувствовал третьей группе, да и второй, пожалуй, тоже. Наши одногруппники здорово подтянулись за время тренировок у нас в дружине, а вот
