Сергей Калашников - Хозяева Прерии

Все ответили вразнобой и не слишком уверенно. Но оружие уже на ремнях, соответственно и животные выглядят менее скованно.

– А правда, что молоко мегакошек полезно человеческим детям? – женский голос "из зала".

– Не более чем материнское. Кстати, обратное тоже верно. Моя знакомая подкармливала котёнка. Говорит – не кусается.

Кто-то захихикал, а повелитель и самодержец всея Прерии взял низкие ящики с корзиночными ручками и отправился в сад собирать спелые груши для варенья. Он ведь никуда не торопится. Поживёт, посмотрит, как идут дела, и есть ли вообще какой-то толк от затеи на счёт ведения хозяйства столь смешанным составом.

Кто-то взвизгнул. Степан оглянулся. Мегакот притащил задушенную ласку, а девочка-подросток, испугалась его неожиданного появления. Таких эпизодов будет ещё много. А что тут поделаешь!? Не только обычаи разные, а вообще всё. Как-то притрутся друг к другу люди и звери? Вообще-то у него на следующем гвозде бойня Вязовникова, но торопиться он не станет – надо сначала здесь с ситуацией разобраться и не упустить возможных выгод от налаживаемого симбиоза.

Прилетел Цикута со товарищи. Площадка-то для лёгких самолётов при ферме давно имеется, на неё и сел его свободнонесущий верхнеплан с задним костылём и двумя двигателями, оси которых выставлялись словно прямо из плоскостей – никаких мотогонодол рассмотреть не удалось. Ещё впечатлял диаметр колёс неубирающегося шасси. Они выставлялись из-под брюха фюзеляжа не меньше, чем на полметра и это ведь только половина диаметра. Их сплошные гладкие диски выглядели цельнометаллическими, словно сошедшими с какой-то фотографии из эпохи зари авиации.

Машина оказалась вместительной, на шестерых, считая пилота. Но прибыли, кроме собственно Цикуты только парень с девушкой. Или мальчик с девочкой – как посмотреть. Лет по четырнадцать – подростки.

Привезли они, естественно, робота. Вообще-то это просто тележка на четырёх высоких колёсах, вроде велосипедных, предназначенная для следования за уборщиками кукурузы. Они в неё бросают початки, прямо в широкий раструб, растянутый на проволочных пяльцах. Второй робот этого комплекса точно такой же. Он сменяет первого, пока тот, наполненный под расчётную грузоподъёмность, отвозит урожай на край поля и вываливает в контейнер.

По сравнению со своим аналогом, который прошлым летом убирал подсолнухи вообще без участия человека, регресс этой модели просто поразителен.

– Что, Цикута, кончились процессоры из игрушек? – Степану ужасно интересно, отчего реализовано такое примитивное решение.

– Что кончаются, то это не совсем верно. То есть много их привезли с Земли для детского творчества. Причём четырёх разновидностей. Самосвально-экскаватрно-будьдозерно-крановых, самых простых, на которых мы основную массу сельскохозяйственных роботов мастерячим, ещё несколько ящиков осталось. Самых сложных, с распознаванием образа, ну, которыми небо минировали, тоже изрядно имеется в наличии. А вот ещё два типа нам до закрытия портала доставить не успели. Поэтому на автоматический батискафный флот и на автопилоты удобных вариантов нынче очень мало. Только то, что из игрушек навыламывали.

Ребятишки по уши в липком грушевом соке и на пристающего к ним с расспросами Степана посматривают неодобрительно. Тем не менее, разговора не прерывают.

– Да не получилось у нас облом початка организовать, – девчонке хочется поскорее избавиться от приставшего так не вовремя чудака, вот она и пытается навести тень на плетень. – Сбоила установка, как мы не выкаблучивались, – и взяла следующую грушу.

Цикута смущенно улыбнулся. Робототехник. Ну да ладно, испытания даже этой несложной автоматизации с механизацией наверняка выявят массу недоделок.

– А вы что, так и остались в летнем лагере? Не разъехались по домам, когда война закончилась?

– Кто как. У нас там тоже немного уроки организовали, ну, не так плотно, как в школе, но Яга попросила поскорее развивать направление с роботизацией, особенно сельскохозяйственное. Говорит, что руки и головы людей будут потребны для более сложных задач, чем коровам хвосты крутить и землю пахать. Просила сконцентрироваться на самых трудоёмких уборочных операциях. Вот и думаю, как с томатами управляться.

– Попробуй резиновую перчатку надувать так, чтобы она пальцы от этого сжимала и помидорчик захватывала, – в Степане опять шевельнулся конструкторский червячок.

– Пожалуй. А образ как распознавать? Там же ветки и листья путаются, и трава ещё. У нас всё в открытом грунте растёт вместе с сорняками.

– Так ты камеры выставь на удилищах в три стороны. Вот и будет тебе сразу объёмная модель.

– А я предлагаю две камеры поставить прямо на руку, – девчонка опять встряла. – Ты меня на кукурузе не послушал, а сейчас вообще рогопегу затеешь невыносимую, которую придётся опирать на фундаментальное шасси. Умные какие, понимаешь. Ты, Цикута, постоянно находишься в плену у давно сформировавшихся, так называемых, классических представлений и не способен преодолеть стереотипов, набившихся в твою голову при изучении прототипов или аналогов.

– Ага, ага! Сейчас мы выкатим твою телегу на деревянных колёсах от древней туркестанской арбы и насмешим всю окружающую действительность...

Ребята не на шутку увлеклись спором друг с другом. Третий член их команды поглядывал на это с философским спокойствием человека, повидавшего на своём веку немало подобных сцен. А ещё он буквально упивался грушами. Ох и побегает сегодня кто-то в туалет!

Котята появились в вольере только через неделю. Один из них явно был ранен, поэтому специально к нему приехал фельдшер. Болезного затащили в дом и привязали к столу. Когда следовавшая за ним мать это увидела, то пулей вылетела обратно на двор, и уже через минуту ворвалась обратно в процедурную в сопровождении махайрода. Так эта пара и не спускала глаз с рук доктора, пока он разрезал, чистил и приводил в порядок запущенную рану. Степан и его союзник мегакотик всеми силами старались успокоить животных. Четвероногий моргал настолько интенсивно, что смотреть на него становилось неуютно, а переводчик на человеческий стыдливо молчал, иногда перхая, что-то вроде "тогда" или "налево". А Степан комментировал каждое действие немолодого фельдшера самым спокойным тоном, на который был способен. Оба героя, врач и пациент, тоже оказались на высоте. Человек действовал уверенно и безапелляционно, а малыш вёл себя покорно.

Межвидового конфликта не состоялось. Оперированного Степан доставил в вольер и... а нет никто. Спросил взглядом у мамы кошки: "Куда нести?", но ответа не получил. Родительница взяла своё чадо зубами за шкирку и была такова.