— Там есть человек, который присматривает за ней, — сказал Дувр. — Если у нее возникнет нужда в чем-нибудь, деньги ей можно будет переслать по почте.
— Замечательно! — сказал Чип. — Вэнь говорил мне. — Он улыбнулся. — Бедная Джулия! — сказал он. — Поддерживает наши семьи, хотя в этом нет никакой необходимости. Знай она об этом, разозлилась бы.
Дувр улыбался.
— Да, наверно, — сказал он. — Хотя ведь не каждый, кто затевает эту бодягу, попадает сюда. Так что в некоторых случаях ее помощь необходима.
— Верно, — согласился Чип. — Я не подумал.
— Увидимся на ленче, — попрощался Дувр.
— Хорошо, — сказал Чип. — Благодарю.
Дувр ушел, а Чип повернулся к проектору и сунул голову под козырек. Он держал палец на кнопке следующей страницы и вскоре нажал ее.
Теперь он чаще высказывался на заседаниях Совета и меньше задавал вопросов на дискуссиях у Вэня. От местной публики пошла петиция с просьбой сократить унипековые дни до одного в месяц; после некоторого колебания он подписал ее. От Дейдр он ушел к Блэки, потом к Нине, снова вернулся к Дейдр. На посиделках в гостиных он прислушивался к сплетням о сексуальной жизни членов Высшего Совета, слушал анекдоты про них; увлекся модой мастерить бумажные самолетики и говорить на языках пред-У («Francais» оказалось, звучал как «франсэ», и он учил его).
В одно прекрасное утро он проснулся рано и пошел в спортзал. Вэнь был там, прыгал через «козла» и размахивал гантелями, блестя от пота, мускулистый и узкобедрый, в черном корсете и чем-то белом, завязанном на шее.
— Еще одна ранняя птичка! Доброе утро, — сказал Вэнь, прыгая на месте — ноги вместе, ноги врозь — и одновременно сводя и разводя руки с гантелями над головой, седой и клочковатой.
— Доброе утро, — ответил Чип. Он прошел в конец зала, снял халат и повесил его на крючок. Другой халат, синий, уже висел несколькими крючками дальше.
— Ты не был вчера на дискуссии, — сказал Вэнь.
Чип повернулся к нему.
— Я был в гостях, — ответил он, сбрасывая сандалии. — На дне рождения Пати.
— Ничего. Все в порядке, — сказал Вэнь, подпрыгивая с гантелями. — Это я так.
Чип прошел к матам и стал маршировать на месте. Белая повязка на шее Вэня оказалась туго завязанной шелковой лентой.
Вэнь перестал прыгать, бросил на пол гантели и взял полотенце с одного из параллельных брусьев.
— Мадхир опасается, что ты становишься радикалом, — сказал он с улыбкой.
— Он и не представляет насколько, — сказал Чип.
Вэнь посмотрел на него, продолжая улыбаться и обтирая полотенцем мускулистые плечи и подмышки.
— Вы тренируетесь каждое утро? — спросил Чип.
— Нет, раз или два в неделю, — ответил Вэнь. — По натуре я — не атлет. — Теперь он вытирал полотенцем спину.
Чип закончил шагать на месте.
— Вэнь, я хотел бы поговорить с вами кое о чем.
— Да? О чем же?
Чип сделал шаг по направлению к нему.
— Когда я только оказался здесь, — начал он, — у вас на ленче…
— Да?
Чип кашлянул и договорил:
— Вы сказали, что если бы я захотел, мне могли бы заменить глаз. То же самое я слышал и от доктора Розена.
— Да, разумеется, — сказал Вэнь. — Ты хочешь, чтобы тебе это сделали?
Чип взглянул на него нерешительно.
— Право, не знаю, это как бы отдает тщеславием, — сказал он. — Но я всегда сознавал, что…
— В исправлении недостатка нет никакого тщеславия, — прервал его Вэнь. — Вот не устранить его — значит, проявлять небрежение.
— А линзу мне можно поставить? — спросил Чип. — Коричневую?
— Можно, — сказал Вэнь. — Если ты намерен прикрыть дефект, а не исправить.
Чип поглядел в сторону, потом снова на него.
— Хорошо, — сказал он. — Я, пожалуй, сделаю это.
— Прекрасно, — сказал Вэнь и улыбнулся. — Я дважды менял глаза. Несколько дней поживешь, как в тумане — вот и все. Сегодня же сходи в медцентр. Я скажу Розену, чтобы он лично прооперировал тебя, и поскорей.
— Благодарю вас, — сказал Чип.
Вэнь повесил полотенце на перевязанную лентой шею, подошел к брусьям и выжался на прямые руки.
— И не бойся, — говорил он, шагая на руках меж брусьев, — не то дети станут тебя дразнить.
Дело было сделано, и он увидел себя в зеркале с двумя карими глазами. Он улыбался, отходил назад, снова приближался к зеркалу. Он рассматривал себя со всех сторон и улыбался.
Одевшись, он еще раз полюбовался собой.
Дейдр в гостиной в восхищении воскликнула:
— Бесподобный результат! Ты выглядишь изумительно! Карл, Гри-гри, взгляните на Чипов глаз!
Номеры помогли им влезть в тяжелые зеленые пальто на толстой теплой подкладке и с капюшонами. Они застегнулись и надели толстые зеленые перчатки. Номер открыл дверь, и оба — Вэнь и Чип — отправились.
Они рядом шли по проходу между стальными стенами банков данных. Дыхание клубами пара вырывалось из носа и рта. Вэнь говорил о внутренней температуре в банках памяти, об их весе и количестве. Чип и Вэнь свернули в более узкий проход, стальные стены в котором доходили до поперечной стены.
— Я побывал здесь однажды, еще в детстве, — сказал Чип.
— Дувр говорил мне, — сказал Вэнь.
— Тогда все это меня напугало, — продолжал Чип. — Но в этом есть нечто величественное: упорядоченность и точность.
Вэнь согласно кивнул, глаза его блестели.
— Да-а, — сказал он, — часто я нарочно ищу предлог, чтобы прийти сюда.
Они свернули еще в один поперечный проход между сдвоенными рядами стальных банков данных.
Когда Чип и Вэнь, добравшись до места, разделись и остались в балахонах, они подошли к поручням, ограждавшим край широкой и глубокой круглой шахты, в которой виднелись какие-то стальные кожухи и бетонные сооружения, соединенные между собой синими тягами, рычагами и трубами разной толщины. Некоторые тянулись вверх к низкому, ярко светящемуся потолку. («Я полагаю, ты питаешь особый интерес к производству холода, к холодильникам», — сказал Вэнь с улыбкой, и Чипу стало не по себе.) Рядом с шахтой находилась стальная колонна; за ней была еще одна огражденная поручнями шахта, из которой торчали синие руки-стойки; дальше еще колонна и еще шахта. Это был огромный цех-завод, здесь стояла прохлада и тишина, Приемно-передающие устройства образовали две длинных стены, мерцавшие красными точками фотодиодов; номеры в синем выдвигали и переставляли вертикальные, с двумя ручками, блоки, наполненные черными и золотистыми детальками.
В одном конце цеха стояли четыре реактора под красными колпаками, а за ними, отгороженные стеклянной витриной, сидели за круговой приборной консолью пять или шесть программистов; они что-то говорили в микрофоны и переворачивали страницы текстов.
