— Чем я могу вам помочь? — спрашивает он меня, улыбаясь.
— Хочу арендовать ваш институт на какое-то время, — говорю я ему.
Он смеется и я смеюсь вместе с ним. Давно я уже не чувствовал такой доброй искренней радости...
Я рассказал директору свою историю и свои размышления по этому поводу. Он внимательно выслушал меня и созвал экстренное совещание деканов. Набился полный кабинет. Я смирно сидел в сторонке и наблюдал, как уважаемые солидные люди, в годах преклонных и не очень, устроили что-то вроде ритуального танца вокруг стола с гелиосом. Шум стоит, гам, как при раздаче сладкого в начальной школе по праздникам. Все от радости прыгают, друг друга хлопают, а директор на меня показывает:
— Вот наш неожиданный спонсор.
Пошло веселье по новой. Руки мне жмут, по спине хлопают. Стоит рядом со мной академик Бажан, светило в области астрофизики, толстый такой дядька. Хлопает меня по плечу рукой, цветом на вареного краба похожей:
— Молодой человек, вы просто не в состоянии оценить ваш поступок. Мы же теперь из института выходить месяцами не будем, мы же самые вкусные темы теперь будем разрабатывать... Мы же... Мы же...
Слов у академика не хватает и он просто хлопает меня по плечу еще раз.
— Эх! — говорит, похож он в этот момент на школьника, который весной урок алгебры прогуливает, в речке холодной в первый раз году купается.
Потихоньку утихомириваются академики, за стол усаживаются, на меня смотрит. Встаю я перед ними и говорю:
— Уважаемые господа, я прибыл в ваш институт с корыстными целями, — улыбаюсь.
Они тоже мне в ответ улыбаются.
— Позвольте мне рассказать вам свою историю. Пять с половиной лет назад я прибыл в ваш мир в спасательной капсуле с корабля Формики. Я был одним из приблизительно трехсот тысяч человек, захваченных Формикой на моей планете. Проблема заключается в том, что я не знаю координат моей родной звездной системы. Это объясняется тем, что моя родная планета была заселена во время Экспансии за сто шестьдесят лет до моего рождения и по своему социальному положению я не имел доступа к данным, касающихся расположения моей планетной системы в Галактике.
Молчат академики, смотрят на меня внимательно и с сожалением. Мысли их я свободно могу прочитать: «Ничего мы не можем тут поделать».
— Тут есть отчего впасть в отчаяние, не правда ли? — говорю.
Они молча качают головами — «Правда».
— Примерно год назад я прочитал в альманахе вашего института интересную статью о глубинном сканировании мозга человека при помощи аппарата, разработанного кафедрой психофизиологии — психозонда.
Оживились академики, утвердительно головами кивают — «Да, есть такое».
— В статье говорилось, что психозонд может сканировать зоны зрительной, слуховой и образной памяти, даже подсознания. Можно получить информацию, которую человек сознательно не помнит, попросту давным-давно забыл, можно увидеть то, что испытуемый видел, слышал, говорил много лет назад. В статье говорилось, что были случаи полного восстановления памяти при длительной ретроградной амнезии и других сложных нарушениях психики. Также я прочитал, что данные сканирования психозонда обрабатывались с помощью нейронного суперкомпьютера.
— Мы называем его Яхве, мистер Арчер, — сказал профессор Мэтьюз, декан кафедры искусственного интеллекта.
— Можно просто Алекс, господа, — улыбаюсь я. — Яхве, так кажется, звали старого иудейского бога?
— Да, это так, — улыбнулся Мэтьюз.
— Спасибо, профессор. В статье говорилось, что этот нейронный компьютер создан в единственном опытном экземпляре, на его разработку и создание ушло десять лет.
— Даже больше. Над ним работали все сотрудники нашей кафедры, а больше всего — начальник нейролаборатории профессор Алла Георгиевна Пригода — гениальная женщина, талантливый ученый.
— Говорилось также, что этот компьютер Яхве, потребляет большое количество энергии.
— О, да еще какое количество, мистер Арчер, простите, Алекс. Это настоящий энергетический вампир!
Я немного помолчал и продолжил, собираясь с мыслями:
— После того, как я прочитал эту статью, я долго размышлял о ней. Мне нужно было определить координаты моей звезды в пространстве, не имея никаких начальных значений. Грубо говоря, я не знал, откуда плясать, с чего начать. «Звезды», говорил я себе, «так много звезд, как же мне найти одну, свою?» И тут в моей голове как бы сработал какой-то механизм. Меня осенило: «Звезды», сказал я, «звезды! Я же смотрел на звездное небо на протяжении многих лет, я видел созвездия во все времена года! Рисунок созвездий постоянно менялся и в то же время оставался неизменным на протяжении годичного оборота моей планеты вокруг моего солнца!» Я подумал: «Ведь то, что я видел, никуда не делось, все то, что я видел, записалось в нейронах моего мозга! Я помню все это, я не могу описать то, что я видел, но существуют технологии, способные помочь моему мозгу вспомнить все что я видел! Ведь это же очевидно — нужно просканировать мою память, извлечь зрительные образы звездного неба, соотнести их с временами года на моей планете и обработать полученную информацию с помощью вычислительных машин. Такая мощная вычислительная машина есть — нейронный компьютер в институте Эйнштейна на Земле!» И вот я здесь, господа, и я прошу вас помочь мне в моих поисках.
— Да, все гениальное — просто, — тихо сказал директор, Гордеев Виктор Владимирович (я забыл сказать, что его так зовут).
— То, что я рассказал вам, господа — ведь это реально? Это можно осуществить?
После короткого молчания Гордеев сказал мне:
— То, что вы предлагаете, Алекс, вполне осуществимо. Знаете, Алекс, — директор задумчиво посмотрел на меня, — сейчас, после сказанного вами, вы ассоциируетесь у меня с Одиссеем. Он тоже хотел вернуться домой, — он улыбнулся мне. — Что скажете вы, профессор Метьюз? Насколько я понимаю, поставленные проблемы целиком лежат в вашей плоскости исследований.
— Да, господин директор, это то, над чем я и моя кафедра ведем работу. Решение проблемы, предложенное Алексом, логично и продуманно. Мои комплименты, Алекс, — улыбнулся мне Мэтьюз, — у вас полностью научный склад ума.
— Спасибо, профессор, — взволнованно сказал я.
— Не за что. У вас есть дар доводить все свои рассуждения до конца, так сказать, разложить все по полочкам. Также мы благодарны вам за интересную задачу. Я думаю, что не очень ошибусь, если скажу от имени моих коллег, что для настоящих ученых нет ничего более интересного, чем сложная задача, требующая разрешения.
Они засмеялись.
— Ну-с, господа, я кратко просуммирую наше совещание — кафедра искусственного интеллекта начинает работу над проектом «Одиссей», — говорит директор.
