световая сигнализация.
Подъезжать к дверям медцентра ржавое корыто почему-то отказалось, пришлось пешком идти через парковку, на которой каждый мобиль стоил столько, сколько Виктор не заработал бы в Университете и за полвека беспорочной службы. Среди блестящих мобилей Виктор увидел женщину в социальном комбинезоне. Проморгался, потер глаза: слишком уж неуместно она тут выглядела. Что делает бритоголовая нищенка в фешенебельном районе? Словно уловив взгляд Виктора, женщина повернулась к нему, и он увидел в ее руках плакат с надписью от руки: «Не оставляйте нас».
Какого корпа?.. Кто вообще пустил сюда этот балласт, да еще с агитацией? Может, полицию вызвать? Некогда, он уже опаздывает… И все-таки у самой двери Виктор почему-то обернулся. Женщина смотрела на него с таким странным выражением… не гнев, не мольба, даже не упрек… сожаление, вот что это. Словно он был ей близким человеком и подвел ее, но она его уже простила. Виктор стряхнул с себя невесть откуда взявшееся чувство вины, словно прилипший к пальто грязный пластиковый пакет, и поднес социальный браслет к сканеру. Дверь с мелодичным звоном распахнулась.
Голоэкран его браслета сам собой развернулся. Раздался мягкий женский голос:
— Приветствуем вас! Пройдите в карантинный бокс номер 116.
Развернулась карта со стрелочками. В хромированных коридорах Виктор не встретил ни одного человека. Бокс оказался теснее, чем обещал рекламный ролик — между койкой и креслом едва оставалось пространство в два с половиной шага. Зато напор воды в душе вполне приличный, и таймер на целых три минуты в день. Следуя указаниям браслета, Виктор разделся, сложил вещи в стоящий на койке контейнер и отправил его в стенную нишу, которая с тихим гудением закрылась. С удовольствием принял душ и переоделся в приготовленные для него шорты с рубашкой — не хлопок, конечно, но довольно мягкий алготекс, и по размеру подходит даже лучше, чем вещи, которые он сам себе заказывал. Ниша над столом уже мигала зеленым. На завтрак подали водорослевые тосты и кашу, зато яйцо и мате — самые натуральные. Вернув поднос с опустевшими контейнерами в нишу, Виктор откинулся в кресле, активировал оболочку браслета и развернул экран. Как долго он ждал этих трех дней, чтобы поработать спокойно, когда не дергают поминутно ни студенты, ни начальство!
Но тут его постигло разочарование. Отсутствие выхода в Cеть означало не только свободу от бесконечных рабочих вопросов, но и потерю доступа к рабочим материалам. Виктор почувствовал себя полным идиотом: Cеть была вокруг него всю жизнь, как воздух, и он даже не задумывался, что все на браслете работало через нее. Одних только научных статей он собирался прочесть два десятка, а сейчас не может открыть ни одной, не говоря уже о том, чтобы редактировать свою. Даже купленный на днях романчик о приключениях бравых мушкетеров, отважно сражающихся с Третьим Рейхом — и тот без авторизации через Сеть выдал только ознакомительный фрагмент. Запустилась лишь одна ретро-игра — там надо было укладывать в ряды падающие геометрические фигуры так, чтобы не оставалось просветов.
Виктор тяжело вздохнул. Хорошо, конечно, что это случилось не в центре подготовки к колонизации, где ему предстояло провести три месяца. Он успеет подготовиться, должен же быть какой-то способ сохранять программы и документы в памяти оболочки… Он читал в контракте с медцентром, что доступа в Сеть в здании нет в интересах приватности пациентов. Но чью приватность он может нарушить здесь, в карантинном боксе?
Виктор нажал на кнопку в ручке кресла, и перед ним развернулась панель управления аугвизором. В памяти устройства обнаружилась приличная коллекция развлекательного контента. Виктор выбрал историю о путешественнике во времени, попавшем в богатую и веселую нефтяную эпоху, когда люди жили свободно, мечты сбывались и каждый мог найти свое место в жизни. Но что-то смутно тревожило его, мешало погрузиться в праздничную атмосферу древних моллов и супермаркетов. Виктор свернул аугфильм и запустил один из роликов «Детей человечества» о марсианской колонии.
Бокс наполнился светом и ненавязчивой, но воодушевляющей музыкой. Вот на фоне багрового каньона двое людей в скафандрах пристально вглядываются в тянущиеся из красноватой почвы ростки. Вот пухлощекий малыш делает неуверенный шаг, стоящая рядом молодая женщина тянет руки, готовая подхватить его, едва он запнется — и лицо ее словно бы светится изнутри. Вот молодой ученый за уставленным приборами столом сосредоточенно смотрит в развернутый экран… Ну да, профессор прав, ролики бравурные, но какими им еще быть, это, в конце концов, реклама...
Виктор вернул ролик на момент с ученым и поставил его на паузу. Приборы, разложенные по столу, были ему знакомы, с некоторыми из них он сам часто работал, но не представлял себе ситуации, когда они могут понадобиться все сразу. Ну кто будет одновременно использовать ядерно-магнитный спектрометр и мониторить газовый спектр атмосферы? А образцы керна тут для чего? Наверно, разложили все, что выглядело поэффектнее, картинку создавали. А вот этот сейсмограф был Виктору знаком особенно хорошо, точно такой же использовался у него в лаборатории… потому он знал, что этот прибор рассчитан на земную гравитацию. Для Марса выпускали другие сейсмографы, с их логами Виктор тоже много работал. А устройство на столе марсианского ученого было создано для Земли.
Виктор провел ладонями по лицу, помассировал виски. Может, земной сейсмограф оказался на Марсе из-за банальной ошибки складского автомата, и его использовали при съемках ролика, раз уж больше он ни на что не годится? Не надо впадать в конспирологию! В конце концов, если обследование не покажет чего-то ужасающего, скоро он сам окажется на Марсе и своими глазами увидит, что там и как. Ну не отказываться же от мечты всей жизни из-за параноидальных бредней престарелого профессора и ляпов в рекламном ролике!
Возвращаться в развеселый двадцать первый век как-то расхотелось. Виктор выключил аугвизор и запустил игру с падающими фигурами.
Из карантина он вышел несколько одуревшим. Его проверили на все известные вирусы — от древних Ковид-19 и ВИЧ до новейших, зарегистрированных считанные дни назад; он оказался полностью здоров. Но все равно ношение респиратора в медцентре было обязательно, «Дети человечества» относились к эпидемиологической угрозе чрезвычайно серьезно.
Университет оплатил Виктору медицинское обследование для кандидата в колонисты в полном объеме, однако по довольно бюджетной программе, не предполагавшей общения с врачами-людьми. Три дня Виктор рабски исполнял распоряжения браслета: ходил между кабинетами, раздевался, одевался, ложился в капсулы, позволял щупальцам автоматики себя опутать, прикладывал туда и сюда какие-то устройства, глотал трубочки, бежал по движущейся дорожке, дышал, не дышал… Браслет указывал ему, где, когда и что есть
