пока здесь не появлялись, по крайней мере, по моим данным. Но пару раз их следы мы находили под самым своим носом, чуть ли не на пороге департамента… Мы никак не могли понять причину такой активности, пока совершенно случайно не узнали, что и среди хаварров снова живёт и здравствует посвящённый наследник вершителя.
— Как?! И у нас тоже?! — воскликнул Стерко. — Лэри, вы что там, в потолок плюёте? Напустили домой столько этих тварей!
— Если и плевали, то не мы, а наши предшественники, — сухо отозвался Лэри. — Второй хаварр-наследник уже не юноша. Его уже лет двадцать тому назад прошляпили, если не раньше. А я теперь гоняю ребят на износ, только бы они сыскали его!
Стерко стало неловко. В самом деле, ему ли упрекать бывших своих коллег? Сам ушёл от дел, так и помалкивай.
— Извини, Лэри. Но право, твои новости несколько ошарашили меня.
— Надеюсь, ты проникся важностью проблемы? — усмехнулся Лэри.
Стерко неопределённо пожал плечами:
— Да, пожалуй, дело плохо. Но пока человек-наследник ещё не ведает о своём предназначении, мне безопаснее находиться здесь, чем дома. Там меня однозначно ждёт колпак, а здесь можно вздохнуть свободно и не опасаться за жизнь детей. Так что прими мой отказ, Лэри. Ради ребят я останусь здесь.
Они замолчали. У Стерко в душе царил полный кавардак.
— Как ты живёшь, Стерко? — тихо спросил вдруг Лэри.
Стерко дёрнулся:
— Хватит, Лэри. О делах мы поговорили. Давай распрощаемся.
Лэри снова набрал в руки песок. Он хоть и старался выглядеть спокойным, нервно пересыпал песчинки в ладонях. И его напряжённый голос как огнём жёг и без того гудящую голову Стерко:
— Ты сам знаешь, что я довольно терпеливо переносил твой уход. Но всякому терпению есть предел. Чем дальше, тем мне все сильнее хотелось тебя увидеть. Я мог бы послать своего подчинённого уговаривать тебя, но я пришёл сам…
Стерко напрягся. Он ждал этих слов. Он помнил, что суровый и непреклонный, требовательный и жёсткий в делах Лэри, был беспомощным и мягким в их личных отношениях. Строя предположения, Стерко боялся столкнуться при встрече с Лэри именно с этой обезоруживающей искренностью.
Стерко напрягся, пытаясь выбросить из памяти всё то, что мучило его. Глаза Лэри, ласковые и томные, руки Лэри, сильные и тёплые, губы Лэри, нежные и горячие… Вспоминать всё это — нет мучительней пытки. Так некстати через резкую боль, через напряжение наполненных желёз, распирающих грудь, начало просачиваться настоящее вожделение, которое давным-давно стало недоступным, а воспоминания о нём — запретными.
— Зачем ты пришёл, Лэри? — буркнул Стерко. — Ты что, простейших вещей понять не в состоянии?.. Избавь меня от своего присутствия!
— Да, пожалуй, — Лэри встал. — Так тебе будет легче. А о том, каково мне, можно, разумеется, и не думать.
Стерко взглянул на его высокую, сухую фигуру, и сердце Стерко снова стало болезненно сжиматься.
Стерко и Лэри долго проработали бок о бок. Несколько последних лет до эмиграции Стерко два хаварра были неразлучны, они нежно любили друг друга. Стерко все разрушил. Он первый без всяких объяснений порвал их отношения, потом оставил службу, и наконец забрал детей Миорка и ушёл из своего родного мира. Ушёл и бросил Лэри. А Лэри за все это время ни разу не потребовал от своего друга объяснений.
Стерко устыдился своей грубости.
— Извини меня, — пробормотал он.
Старый друг отвернулся, запахнул пальто и зябко поёжился. Потом он снова повернулся к Стерко и сказал с горькой усмешкой:
— Почему ты тогда ушёл так поспешно? Даже не удосужился проститься со мной…
Лэри отвернулся, с силой ударил ногой по холмику песка, разметав его, а потом сделал шаг прочь.
Стерко испугался и торопливо заговорил:
— Я считал, что делаю всё правильно. Рассказывать тебе о подробностях и ждать твоего решения — тогда это означало поставить под угрозу твою жизнь… Я не мог подвергать опасности твоего… нашего ребёнка!
Лэри опустил голову.
Стерко впервые с момента их встречи подумал о ребёнке. Конечно, он хорошо помнил, в каком состоянии оставил Лэри. Беременность друга была уже довольно заметной, она делала далеко не юного хаварра, решившего стать родителем, просто замечательным…
— Как поживает малыш? — неловко улыбнулся Стерко.
— Он не родился, — спокойно ответил Лэри.
Такого ответа Стерко не ожидал. И такого ледяного спокойствия тоже.
— Что, Лэри, такова твоя месть? — горько уточнил Стерко.
— Вскоре после того, как ты ушёл, я серьёзно заболел. Ребёнок погиб во мне почти сразу, — Лэри совсем побледнел, но говорил ровным спокойным голосом. — У меня никогда больше не будет детей.
Стерко молча закрыл глаза.
Лэри неуверенно проговорил:
— Прости меня. Я должен был смолчать.
Когда Стерко решился посмотреть ему в лицо, столкнулся с сухим строгим взглядом. Лэри холодно улыбнулся:
— Ты прав. Нам обоим ни к чему ворошить наши личные дела. Лучше вспомнить о том, что сыновья вершителя рано или поздно объединятся, и тогда нам не сносить головы. Идя на эту встречу, я рассчитывал на твою профессиональную помощь.
— Увы, я отупел среди людей. И я категорически отказываюсь что-либо делать для департамента, — резко сказал Стерко. — Прощай, Лэри.
Лэри вздохнул и замолчал.
— Ты уверен, что поступаешь правильно? — наконец уточнил он.
— Как всегда, — выдавил из себя Стерко.
— Что ж, прощай, — бросил Лэри и быстро пошёл прочь. Он больше не обернулся, и его фигура исчезла за зарослями густого шиповника.
Почти сразу же из-за кустов выехал и устремился по шоссе микроавтобус с тонированными стёклами.
Стерко вернулся на стоянку и забрался в машину. Он чувствовал странное оцепенение, словно прямо сейчас потерял что-то совершенно бесценное, вот только что держал в руках и потерял навсегда.
Стерко сидел совершенно без сил, уставившись в лобовое стекло, которое уже снова вовсю заливали дождевые капли.
Вспоминая Лэри, Стерко нередко представлял у него на руках крошечного хавви с тёплыми золотыми глазами. Стерко был твёрдо уверен в том, что ребёнок жив и здоров.
Нащупав телефон, Стерко вытащил трубку и сделал вызов. Долго никто не отвечал: когда Шото случалось воевать с больным братом, он мог и вовсе не сразу расслышать звонок. Наконец, трубку взяли:
— Слушаю, — бесцветным голосом произнёс Шото. Люди считали акцент Стерко забавным. Но у Шото акцент был почти не заметен.
— Это я, Шото, — отозвался Стерко на родном языке. — Как вы там? Как Зого?
— Как обычно, — тускло ответил сын. — Неужели тебе это интересно?
— Не хами, малыш. Я через полчаса буду дома.
— Да? — удивился Шото. — Тогда зачем звонишь?
Стерко растерялся. Он обычно не звонил, даже когда задерживался, а уж тем более тогда, когда собирался домой. Но
