из общих соображений. Он знал лишь, что нужно идти на запад.
– Как ты себя чувствуешь, Адам? – через некоторое время спросила Эвелин.
– Хорошо, – соврал он. – Чувствую себя хорошо.
Она мельком посмотрела на своего спутника. Они стояли довольно близко и она могла хорошо разглядеть его.
– Ты плохо выглядишь.
«Я умираю», – подумал он.
– Я старик, а ты молодая девушка.
– Молодая девушка? – она улыбнулась. – Я намного старше тебя.
Прошло еще несколько часов. Они шли бок о бок в пылевой буре, которая не кончалась, а только набирала силу. Проверив системы мобилизатора, Адам понял, что энергетические ячейки разряжены почти наполовину: защитное поле, нейростимуляторы и рециркулятор теплого воздуха для дыхания забирали слишком много энергии. Помимо этого работали сервомоторы. Скорее всего, ему оставалось два или три часа. Он вспомнил, что мобилизатор Эвелин был не таким тяжелым, как его собственный,
– Сколько твоему мобилизатору осталось работать в автономном режиме? – спросил он.
– Автономный режим… Я не знаю.
– У тебя на левой руке есть датчик. Сколько он показывает?
Эвелин подняла руку:
– Тридцать четыре процента.
Перед ними выросла каменная стена, ее острые края были отполированы песком и ветром. С защищенной от ветра стороны шла вниз узкая тропа, и там впереди виднелись контуры зданий, составляющих с песком одно целое.
В это мгновение у Адама появилась надежда. Он снова подумал о камне и ноге, о причинно-следственной связи и роли случая. Несколько минут он думал, что действительно нашел вход в древние катакомбы марсиан. Но на самом деле это было не так.
– Это не развалины марсиан, – сказала Эвелин, лишь подойдя к зданиям. Песок отшлифовал металлокерамические конструкции. Отдельные компоненты торчали из красновато-коричневой земли, словно скелеты. – Это одна из древних баз, построенных людьми еще до того, как началась война против машин. Был создан так называемый план терраформирования, по которому Марс должен был превратиться во вторую Землю. Предположительно, на это отводилось две или три тысячи лет.
– Прошло шесть тысячелетий, – сказал Адам. – Проект оказался неудачным.
– На самом деле он так и не был начат. Наступила война, а после нее немногие выжившие потеряли интерес к Марсу.
Эвелин вошла в одно из зданий, построенных из марсианского камня. Оно все еще казалось довольно устойчивым и даже имело крышу. Внутри голос ветра был немного тише.
– Тридцать четыре процента автономного режима работы – это не очень много, верно?
– Да, – ответил Адам. Он не сказал, что действие защитного поля Эвелин закончится раньше, чем его собственное.
– Зачем ты привел нас сюда, Адам? – спросила Эвелин.
Он промолчал. Скорее всего, женщина догадывалась, каким будет ответ.
– Знаешь, что я думаю, Адам? Мне кажется, ты потерял ориентир. Ты не знаешь, где находится Супервайзер.
– Он молчит, – ответил Адам.
Он остался стоять на месте и отключил все ненужные механизмы, теперь сервомоторы не будут потреблять так много ценной энергии.
– Что? – Эвелин удивленно посмотрела на Адама.
– Супервайзер молчит – я не получаю от него никаких сигналов. Он должен быть связан с Землей через канал квантовой связи.
– Кластер разорвал все соединения, – ответила Эвелин.
– Нет, – спокойно возразил Адам. Он думал об этом последние полчаса. – Кластер мог разорвать связь с Супервайзером и изолировать его. Но он не мог отключить канал квантовой связи. Это можно сделать только там, где он был создан, в Элизии. Так что наши коммуникаторы должны как минимум принимать сигнал состояния.
Эвелин стояла неподвижно, окруженная экраном защитного поля. Снаружи над лощиной и руинами старой станции терраформирования шумел ветер.
– Какой из этого вывод?
– Есть три возможных объяснения, – ответил Адам. – Первое: после нарушения Венской Конвенции Кластер уничтожил его, чтобы защитить себя от старого оружия. Второе: его уничтожил враг.
– Я думаю, это маловероятно. Кажется, что враг не проявляет к Марсу никакого внимания. Он полностью сосредоточен на Земле. Он даже нас не преследует.
– Тогда остается третий вариант.
В стареющей голове Адама, несмотря на принятое лекарство, продолжала пульсировать боль.
– Возможно, Супервайзер притворился мертвым. И поэтому враг не пришел сюда. Он думает, что Марс безопасен и что здесь ему некому противостоять.
– Это на удивление хорошо продумано, если учесть… – но Эвелин больше ничего не сказала.
– Да, я знаю, – сказал Адам и услышал шипение своего голоса. – Ты имеешь в виду дегенерацию нейронов. Мое сознание по-прежнему ускоряется нейростимуляторами, но… – Адам прервал себя. Он не хотел говорить слово «но» – то сорвалось само по себе.
– Твой мозг больше не выдержит стимуляцию? – спросила Эвелин.
Адам ответил не сразу.
– К сожалению, ты права, – сказал он. – Когда мы разбились, у меня не было достаточно времени, чтобы точно определить наше местоположение. Я надеялся, что мы сможем поймать сигналы.
– Но сигналов нет, и поэтому мы блуждаем в неведении.
Адам кивнул в мобилизаторе.
– Можно сказать и так.
– Сколько у нас осталось времени?
– Два или три часа.
– А потом?
– Когда наши защитные поля выйдут из строя…
– Я понимаю, – Эвелин горько рассмеялась. – Но я не могу думать об этом.
– О чем?
– О смерти. До недавнего времени я никогда о ней не думала. Она была чем-то меня не касающимся, – Эвелин подошла к выходу, посмотрела наружу, где клубились потоки пыли, и вернулась обратно. – Что нам делать, Адам? Бессмысленно просто так ждать смерти. Если мы ничего не предпримем, то погибнем.
– Мы могли бы настроить наши коммуникаторы на полную мощность и отправить сигнал бедствия. Если он жив, то должен отреагировать.
– Но это было бы… – начала Эвелин.
– Да, – сказал Адам. – Враг тоже может получить сигнал бедствия. Мы практически приведем его к себе.
– Полагаю, у нас нет выбора, не так ли?
– Верно.
Синхронизация двух коммуникаторов и отправка сигнала бедствия во всем диапазоне частот не заняла много времени. Они стали ждать.
81
– Я кое-что слышала, Адам. Адам?
– Что?
Он уснул, хотя вовсе не желал этого. Когда Адам проснулся, то все еще чувствовал усталость, замедляющую мысли.
– Адам, все в порядке? – Эвелин подошла ближе. В ее глазах светилось беспокойство.
«Нет, не все в порядке», – подумал Адам. Его тело жаждало невесомости эмульсионной ванны, но даже она уже не могла ему помочь. Ему уже ничем нельзя было помочь.
– Я в порядке, – прохрипел он. – Всего лишь ненадолго уснул.
– Нет, ты плохо себя чувствуешь, – Эвелин протянула руку, но опустила ее, поняв, что Адам не сможет дотянуться.
– Сколько… – спросил он. – Сколько прошло времени?
– Час, – Эвелин посмотрел на свое комбинированное устройство. – У моего мобилизатора осталось только шестнадцать процентов автономной работы.
«Час, – подумал Адам. – Я потерял целый час оставшейся мне короткой жизни».
– Вот он, снова, – Эвелин немного наклонилась и посмотрела наружу. – Ты слышал?
По лощине с древними зданиями все еще гулял ветер, и через открытый проход можно было увидеть облака пыли. Адам прислушался, но уловил только шум и шипение порывов ветра. Затем ему показалось, что он слышит гул и глухой стук.
– Ты получила сигналы? – спросил Адам, проверяя коммуникатор.
– Нет, никаких.
На всех частотах царила тишина. Какие звуки издает враг или части его корабля, когда они приближаются? Адам пытался это вспомнить, но, несмотря на стимуляторы, его мысли
