Но прежде чем она успела уйти, Взлетающий Орел крикнул ей вслед:
— Когда я смогу увидеть Гримуса?
— Жди, — ответила Птицепес и закрыла дверь своей комнаты. Взлетающий Орел услышал, как за дверью звонко щелкнула задвижка.
Кругом звуки: их целый набор, разнообразных и тревожных. Свист в самой глубине сознания, гомон, щебет и перекличка птиц и прежний скрип.
— Все в порядке? — спросил он Мидию.
Его спутница лежала на кровати, закрыв глаза ладонями, пытаясь отгородиться от нового, пугающего окружения.
«Мидия стойкая женщина, — подумал Взлетающий Орел, — но и ее стойкости есть предел».
Он решил вернуться к главному входу в дом, повторив все повороты и проследовав через те же комнаты. За тыльной стеной прихожей скрывались помещения, где он еще не был — там наверняка располагались покои самого Гримуса, но двери, которая бы вела туда из прихожей, он не заметил. Оказавшись снаружи, Взлетающий Орел обошел вокруг дома; но других входов, кроме главной и задней дверей, черного хода из комнатки Птицепес, не обнаружил; зеркальные окна в той части дома, где, по его предположениям, должен был находиться Гримус, были плотно закрыты. Он вернулся в холл камней крайне озадаченный.
Искомую дверь он увидел, едва переступив порог — оказалось, что один из ничем не примечательных ранее камней мог поворачиваться на петлях и теперь был сдвинут в сторону, открыв зияющий проход в стене. Скрип, всюду проникающий скрип доносился именно оттуда, из этого тайного, прежде замаскированного камнем прохода. Взлетающий Орел осторожно двинулся на звук. Узкий длинный коридор за потайной дверью был освещен грязно-желтым тусклым светом масляных ламп.
— Акустика иногда сбивает с толка, верно?
Быстрые, цокающие согласные и глухие, растянутые гласные. Голос Гримуса.
— Вы удобно устроились?
Прямо перед Взлетающим Орлом, спиной к нему и лицом к просторному зеркальному окну, в кресле-качалке сидел человек. Взлетающий Орел увидел темя этого человека: копна длинных седых волос, некоторые пряди свешивались даже по спинке кресла.
Кресло-качалка находилось в беспрестанном неторопливом движении: скрип… скрип… скрип; к скрипу примешивается другой, тихий, звук, мягкое металлическое позвякивание, происхождение которого Взлетающий Орел понял не сразу. Он медленно обошел кресло-качалку и остановился сбоку и чуть впереди сидящего в ней человека, чтобы рассмотреть его.
Гримус вязал.
Похожи и в то же время совершенно не похожи. Да, их лица схожи — тот же орлиный нос, те же глубоко посаженные глаза, твердый очерк квадратных челюстей; но оливковый цвет кожи Гримуса был скорее ближе родной по крови Взлетающему Орлу Птицепес, чем его собственной бледной белизне. Кроме того, у них были совершенно разные глаза — у Гримуса непроницаемые, холодные, в сетке морщин, у Взлетающего Орла жаркие и живо блестящие. Похожи и в то же время совершенно не похожи.
Словно прочитав его мысли, Гримус проговорил:
— Моя бледная тень. Это вы.
Взлетающий Орел с трудом заставил свои губы произвести ответный звук; он был настроен враждебно, но, увидев это полное уверенности и спокойствия лицо, не нашел в себе и следа неприязни.
— Вы знаете, зачем я пришел сюда, — коротко объявил он. — Где Каменная Роза?
— Я знаю, зачем вас послал сюда Виргилий, — ответил ему Гримус. — Все это весьма печально. Очень прискорбно видеть, что Виргилий Джонс после стольких лет борьбы вдруг сломался и переметнулся на сторону Николаса Деггла. Хотя все это не имеет значения. Надеюсь, что у вас, Взлетающий Орел, своя голова на плечах и вы примете верное решение. Вы не должны быть орудием в чужих руках.
Глаза Гримуса смеялись.
— Ладно, хорошо, — отозвался Взлетающий Орел. — Скажите, зачем вы послали за мной Птицепес? И что вы сделали с ней? Почему она стала такая… такая…
— Такая, какая есть.
Седые брови чуть-чуть приподнялись.
— Вы торопите события, — продолжил Гримус. — Торопиться ни к чему, друг мой. Я ничего вам не скажу. Ни за что… пока вы не отобедаете со мной.
Обед подали строго вегетарианский, как это было заведено у Гримуса; но все блюда были приготовлены Птицепес настолько мастерски, что Взлетающий Орел, любитель мяса, ни разу не пожалел о его отсутствии.
— Человек по природе охотник, — вещал Гримус. — И охота, иначе говоря, поиск добычи и погоня, — самое старинное и уважаемое занятие рода человеческого. Уверен, что вы, наконец добившись своего, выследив меня и оказавшись здесь, должны испытывать огромное удовлетворение.
Взлетающий Орел повернулся и взглянул на сестру: сломленная, раболепная, она тихо и робко стояла в углу столовой, готовая исполнить любую просьбу хозяина, который не обращал на нее никакого внимания.
— Человек счастлив, пока он в пути, пока жива его надежда, — ответил он.
Птицепес готова была вечно ждать приказа от Гримуса, а тот был способен на целую вечность забыть о ней. Она довольна своей участью, догадался Взлетающий Орел, поскольку теперь чувствует себя избранной, единственной прислужницей повелителя, равного в ее глазах богу. Она уверена в своей значимости, это очевидно. Понятно и то, почему ее так раздосадовало их появление в доме; своего Гримуса она не желала делить ни с кем.
Гримус же относился к ней равнодушно, как к существу, стоящему на лестнице развития ниже человека и не заслуживающему даже презрения; как к вещи, которой можно пренебречь, ибо ей не дозволены суждения, что он не раз доказывал за обедом; довольно скоро Взлетающий Орел почувствовал неприязнь к этому странному, непонятному человеку.
Гримус говорил с Мидией.
— Хочу похвалить вас — вы сильная женщина, — сказал он. — Но я беспокоюсь за вас. А вы, Взлетающий Орел, вы не беспокоитесь за Мидию? Мой дом не самое безопасное место на острове. Я говорю о побочном эффекте.
— Мидия знает, как противостоять Эффекту, — отозвался Взлетающий Орел.
— Но человек не может постоянно быть в напряжении, — заметил Гримус. — Моя дорогая, могу я предложить вам небольшой сеанс гипноза? Я сделаю так, что вы окажетесь в полной безопасности.
Мидия оглянулась на Взлетающего Орла — в ее глазах застыл панический страх. Взлетающий Орел не знал, что ответить: Гримус прав — действие Эффекта вблизи Розы усилилось. И хотя отдавать Мидию в руки Гримуса ему совсем не хотелось, он был вынужден неохотно согласиться:
— Да, наверно, вы правы.
— Мы займемся этим после обеда, — ответил Гримус. — Вы, конечно, тоже сможете присутствовать.
