— Нет, конечно! Общество Аиви уже много тысячелетий не терпит привилегий, — ответил старец. — Два условия… Первое — Эйнрит — опытный контактор, и второе — решение Совета относительно меня распространялось и на нее.
— Но, как? — Шедареган продолжал недоумевать.
— Ее имя… Частью ее имени было мое, а частью моего — ее… Это давало ей право действовать от моего имени… — (Старец снова сделал паузу, но Шедареган и Хариб уже не задавали вопросов: они понимали.) — …Связанные именами аиви считаются в подобных случаях одним целым… Я не мог ей помешать иначе, кроме одного…
— Я понял, отец, — сказал тогда Шедареган. — Но, почему же это посчитали за предательство? Ведь это, скорее… жертва…
— Нет, Шедареган… — старец покачал головой. — Нет… это и есть предательство… Эгоизм и трусость породили подлый поступок… Я виновен.
Патриарх снова замолчал.
Некоторое время все трое сидели в тишине, которую нарушал лишь щебет порхавших по саду с ветки на ветку птиц.
— Близится день Великого очищения… — заговорил наконец патриарх. — Пришло время привести в действие наш план, — он перевел взгляд на Шедарегана. — КДВ готова к действию?
— Да, отец. Все готово.
— Действовать будем согласно нашему плану… с одной поправкой…
Шедареган внимательно смотрел на старца, ожидая продолжения. Хариб решительно ничего не понимал и тоже ждал когда патриарх закончит.
— …когда все совершится, ты займешь мое место.
— Я… — Шедареган с недоумением развел руками.
— Ты, Шедареган. Ты станешь следующим патриархом, — отрезал старец и обратился к Харибу: — Теперь, что касается вас… Мне известна ваша история — то как вы лишились ваших дочери и жены… Я понимаю, поверьте мне, прожившему не одну жизнь человеку, всю тяжесть вашей утраты… Я не могу вернуть их вам, Хариб, но я могу дать вам то, что, возможно, даст вашей жизни новый смысл…
— И что же это? — задал вопрос патриарху Хариб.
— Звезды, о которых вы мечтаете, — ответил патриарх.
Земля
год 1619-й Новой Эры
Поезд слабо покачивало. Вверху, в четырех километрах над беззвучно летящим по трубе-тоннелю вакуумным поездом, стоял жаркий летний день и легкий ветер гнал по поверхности Атлантики слабые волны. Но здесь, внизу, за окнами — сплошная чернота (тянувшаяся по дну океана вакуумная труба была полностью непрозрачна на протяжении всех подводных перегонов). Транзитный поезд «Полис — Лондон» уже миновал Азорскую развилку — транспортный узел, где в подводной громаде вокзала Понта-Делгада сходились поезда десятков линий из четырех материков и множества островов — и приближался к Британскому архипелагу.
Макс сидел прикрыв глаза и откинувшись в кресле. Его правая рука лежала на бедре Рины, поверх ее узкой ладони; их пальцы сплелись чередуясь; легким, едва уловимым движением он поглаживал ребро ладони дремавшей у него на плече девушки. Макс старался сидеть смирно, чтобы не потревожить чуткого сна возлюбленной, — прошедшей ночью они снова почти не спали, — пальцы ее правой руки слабо подрагивали, едва сжимая предплечье Макса. Слева от Макса сидела Клэр. Закинув ногу на ногу она с интересом изучала какой-то журнал в интерактивном листке. Желая в очередной раз убедиться в том, что его глаза и рассудок его не подводят, Макс украдкой поглядывал на Клэр, когда та не замечала, — так чтобы девушка-искин не истолковала эти взгляды своего… (отца? создателя? — Макс затруднялся дать точный ответ на этот вопрос) …друга… (ведь и тот и другой может быть другом — сказал себе создатель и отец Клэр) …как-то иначе. Для Макса существовала только одна женщина во всем мире, которую он желал, которую любил и которую ни за что бы не оскорбил, предпочтя ей другую, пусть даже та и оказалась бы ее красивее и милее… впрочем, он и не думал сравнивать этих двоих, дорогих ему (каждая — по своему), женщин. Клэр не была Максу безразлична, как не бывают безразличны друзья, близкие и родные люди. И, в конце концов, ведь это именно он, Макс, дал ей жизнь, стал причиной начала ее существования, стал первым, чье лицо увидел созданный им искин, ставший впоследствии Клэр.
Максу приходилось встречать искинов на базе имитирующих тело человека носителей. Одному он даже жал руку — рука как рука, на первый взгляд… но было в этом рукопожатии что-то… неуловимо фальшивое… что-то ненастоящее. Даже рукопожатие его нового подчиненного, Леона, из двух рук которого именно правая (та, которую Леон обычно протягивал при встрече) была ненастоящей, было рукопожатием человека, а не машины… Фактически носители искинов были искусно выполненными манекенами для удобства коммуникации компьютерного разума и человека. Но иначе обстояло дело с Клэр. Ее тело было… совершенным. В том смысле, что Клэр была абсолютно естественна… хотя… и в другом смысле тоже — Клэр (по мнению ее создателя, бывшего автором этого, и нескольких других, отвергнутых искином образов) была настоящей красавицей.
Взглянув украдкой на увлеченную журналом Клэр, Макс снова закрыл глаза и, уже в который раз, стал перебирать в памяти события последних дней. Макс вспомнил тот вечер, когда он, после вызова к управляющему директору, все еще не уверенный в том, что назавтра не окажется смещенным с должности, отправился к Рине…
Казалось, что после всего произошедшего с ним в те дни, уже ничто не могло его удивить или, тем более, привести в полное замешательство. Из рядового программиста Макс стал управляющим отделом; перескочил с пятого, присвоенного ему от рождения, уровня на четвертый; стал свидетелем в деле полиции о тройном убийстве; узнал о том, что каким-то образом оказался замешан в дела Подполья; несмотря на риск, согласился помочь опальному Айну, но… не прошло и двадцати минут, узнал, что тот убит. И на фоне всех этих событий, начало романа с Рин, оказавшейся вовсе не той, за кого она себя выдавала… И та сцена с Ангеликой, у бассейна… Чему еще Максу оставалось тогда удивляться? Но, как оказалось, Макс сильно ошибался в своей уверенности. Удивляться было чему…
Когда двери лифта открылись, и собиравшийся уже было шагнуть вперед из кабины Макс взглянул на встречавших его Рину и Клэр, он так и остался стоять вытаращив глаза и открыв рот.
Он узнал ее сразу. Еще бы не узнать! Рядом с Риной стояла знакомая бледная рыжая худышка с круглыми серыми глазищами — в этом образе Клэр являлась ему последние полгода и иного, Макс это точно знал, от нее ожидать уже не приходилось, — созданный им же самим образ был прописан в сознании искина. С ним Клэр себя идентифицировала подобно тому, как Макс идентифицировал себя с собственным отражением в зеркале.
