Анатолий Ириновский - Жребий

— Какое преступление, Тима! Ты что?

— А где же их взять — десять тысяч! Это же деньги! Значит, нам надо ехать по турпутевке и откалываться от группы при первой возможности. Все равно нам без дяди Пети не обойтись. Ты переписываешься с ним?

— Да. Он обещал в этом году приехать сюда. Я должна с ним увидеться.

— Куда сюда, в Рощинск?

— В Москву.

— Кока, если мы упустим этот шанс, мы будем дураками. Судьба сама идет нам навстречу. С КГБ я еще как-то потяну резину. Заболею, лягу в больницу, что-нибудь придумаю. Как он у тебя, умный мужик?

— Дядя Петя исколесил полмира. В конце концов осел на Балтике.

— Чем он занимается?

— Торгует. У него в Гамбурге промтоварный магазин. Дом есть, машина. Но он не считает себя богатым человеком. У них совершено иные представления о жизни. Год назад он женил своего сына. Так на свадьбу он пригласил еврейский оркестр из Израиля. Те приехали в Германию своим автобусом. Представляешь? Мне это кажется вообще фантастикой. Кстати, я могу показать тебе фотографии. Заодно увидишь и дядю Петю.

Она достала из письменного стола большую коричневую папку, и они уселись на диван.

— У меня здесь ужасный беспорядок, — сказала она. — Все никак не могу купить альбом.

Среди множества фотографий она отыскала несколько цветных снимков и показа-ла их Нетудыхину.

— Вот, смотри, здесь вся семья. Это молодые в центре, Даня с Ирмой. Это стар-ший сын дяди Пети, Илья со своей Марлен… Тетя Муся. Всех их я никогда не видела. Ну и дядя Петя, — прокомментировала она.

Со снимка смотрели на них радостно улыбающиеся и счастливые люди. Дядя Пе-тя выглядел вполне респектабельным седоволосым джентльменом. Он был таким же гу-бастым и великолобым, как и его племянница. Хотя надо было бы сказать наоборот.

Посмотрели еще ряд фотографий. Блейзы в своем магазине. Блейзы во дворе соб-ственного дома. Блейзы на отдыхе. Дядя Петя за рулем белоснежного катера в море…

Грустно как-то стало им обоим. И не по причине завести к Блейзам, а просто по-тому, что им ничего хорошего не светило впереди.

Он обнял ее за плечи и поцеловал.

— Мы должны решиться, Кока. Другого варианта на сегодня у нас нет. Тянуть нельзя. Через десяток лет мы уже и там окажемся никому не нужны. А рожать еще одно-го обреченного на такую жалкую жизнь как наша — это безответственность. Я понимаю тебя. Нам действительно уже надо было бы иметь детей. Но у нас есть еще немного вре-мени в запасе.

— Тима-Тима, как ты меня убиваешь, если бы ты знал! — сказала она. — Ты сва-лился мне снегом на голову. И сразу же хочешь решить такие серьезнейшие вопросы. Еще вчера, явись ты трезвым, я на все твои предложения ответила бы "Да". Но теперь я вижу, что время изменило нас. Мы, по-настоящему, не знаем друг друга. Я не могу тебе сейчас сказать ни да ни нет. Я мечтала совершенно о другой жизни. Поэтому должна хо-рошо подумать над тем, что ты мне предлагаешь.

— Сколько?

— Что сколько?

— Как долго ты будешь думать — день, два, неделю, месяц?..

— Как только решу, я тебе скажу.

— Но я же через два-три дня уеду из Рощинска!

— Разве нас разделяют расстояния?..

Он восторженно принял этот ответ-вопрос.

— Не радуйся слишком, — сказал она. — Нас все равно по турпутевке не выпус-тят.

— Почему?

— Во-первых, ты судим. Судимых не выпускают. Во-вторых, у меня родственни-ки за рубежом. Таких тоже не выпускают. В-третьих, если они, как ты говоришь, уверо-вали в твои магические способности, ты думаешь, они выпустят тебя? Фиг! Ты у них на особом счету. Я вообще удивляюсь, как ты можешь быть столь наивным при такой био-графии? Разве ты не знаешь, что у нас все и все поднадзорны. Я, например, абсолютно уверена: моя почта контролируется КГБ, не говоря уже о посылках.

— Пожалуй, ты права, — сказал Нетудыхин. — Загнала ты меня в угол.

— Не я загнала — нас загнали. И жить нам здесь, Тима, до скончания своих дней. Но с дядей Петей я попытаюсь все же встретиться. Никто мне этого запретить не может, как бы кому-то не хотелось. В Москву он приезжает накануне октябрьских праздников. Со своей группой будет на демонстрации. Я специально на ноябрь попросила перенести свой отпуск.

— Так, может, встретимся втроем? Это было бы здорово!

— И как я тебя представлю?

— Как друга. Как мужа. Просто так, как оно будет на то время. Я думаю, ему надо сказать правду.

— Не забывай, мужа и жену одновременно по турпутевке тоже не выпускают. Кто-то должен оставаться в заложниках. Так что, не спеши на мне жениться.

Нетудыхин матерно выругался. Она промолчала. Потом сказала:

— Боже, как все усложнилось неимоверно! Было простое человеческое желание: встретить тебя и, наконец, соединить свои судьбы вместе. Построить семью, родить де-тей, обзавестись свои углом… А теперь оказывается, что до всего этого еще очень далеко.

— Кокуня, не отчаивайся! Смотри на жизнь проще. Эмиграция — распространен-ное явление. Мы не первые и не последние. Тысячи людей мигрируют ежегодно по пла-нете. И как-то же приспосабливаются, живут. Это для нас она кажется чуть ли не престу-плением. Ты же сама сказала: дядя Петя объехал полмира, пока нашел свое место.

— Но почему, почему я должна бросать родное и обжитое и уезжать неизвестно куда?

— Потому что здесь правит абсурд. Победить мы его не в силах. Пока. Если ты боишься, если ты отказываешься, — ну, что ж, мне придется тогда решаться одному. Я не знаю еще, как это будет, но здесь меня ждет только тюрьма. А я уже испробовал этого пирога с перцем. Довольно.

— Может быть, ты преувеличиваешь?

— Кока! Ты удивлялась моей наивности — теперь сама проявляешь не меньшую. Они меня не оставят в покое. Я еще конкретно не знаю, что они от меня хотят. Думаю, что определенно они и сами не знают. Но они приложат максимум усилий, чтобы мой дар, как они это считают, стал их собственностью. В этой конторе все работает четко. Вот как их перехитрить — это вопрос.

— Нам нужно съехаться жить в один город.

— Ты так думаешь? Или тебе так хочется?

— И хочется и думаю. Сколько же можно жить в отрыве друг от друга? Мне на-доело одиночество.

— Давай подождем до осени. Пусть прояснится обстановка. Я не хочу, чтобы ты жила в одной квартире с потенциальным зэком.

— А мне плевать! Я далека от этих предрассудков. Я хочу жить нормальной чело-веческой жизнью. Пусть под страхом твоего ареста, но я должна быть рядом с тобой. Те-бе же сейчас плохо. Как же я могу сегодня быть от тебя вдалеке и не знать, что с тобой происходит? Ты представляешь мое состояние? Я же с ума сойду от неопределенности.

— Будет семья из двух сумасшедших, — сказал Нетудыхин, улыбаясь. — Новый тип семьи советского производства.