День сегодня выдался тяжелым и нервным. Быть может, оттого я не заметил, как тут же провалился в сон, прямо на кожаном диване кабинета статского советника.
Во сне ко мне явилась Настенька, что в белом платьице, звонко смеясь, вальсировала в холодных катакомбах Нового Петрограда...
***
На следующий день, в силу ли экстраординарности преступления или, быть может, потому что быстрота поимки преступника возбуждала у лиц судебной власти некоторое сомнение насчет того, не захватила ли полиция по лишнему усердию кого попало, прокурор и следователи принялись за допрос Шишкова с некоторым недоверием. Шишков, как и ожидал Фёдор Михайлович, упорно отрицал свою виновность. Судебной власти предстояло немало с ним повозиться, но это была уже их головная боль. Свою роль полиция тут уже отыграла.
Общий сбор чиновников был назначен Купцовым на шесть вечера. Мне хватило времени отмыться, привести себя и оружие в порядок, плотно откушать в «Синей птице», хозяин которой даже открыл мне кредит.
Фёдор Михайлович поручил агентам особенно тщательно осмотреть трактирные заведения и постоялые дворы, расположенные на третьем кольце, а именно: трактиры «Три великана», «Рыбинск», «Калач», и «Избушка».
- В этих заведениях, – сказал он, - наверно, от буфетчиков, половых, и завсегдатаев можно получить, при некоторой ловкости, нужные данные. Быть может, у нашего объекта имеется любовница. Особое внимание обратите на проституток. Прошу вас проявить прыткость и глядеть в оба.
После полуночи я вошёл на грязную половину трактира «Избушка». Здесь дым стоял коромыслом. Из бильярдной слышался стук шаров и пьяные возгласы. Я протолкнулся в бильярдную и, сев за столик, спросил кружку подкисшего пива и стал зорко вглядываться в каждого входившего, прислушиваясь к разговорам.
Публика, если можно так назвать сброд, наполнявший трактир, все прибывала. Убедившись наконец, что в бильярдной ловить более нечего, сел в общем зале недалеко от буфета. Здесь почти все столики были заняты. Две проститутки были уже сильно навеселе, и около них увивались «кавалеры».
Оставалось уже мало времени до закрытия заведения, и я перестал надеяться получить какие-либо сведения, как вдруг, волею случая, внимание моё приковал следующий разговор:
- Выпил, братец ты мой, он три рюмки водки, закусил балыком и кидает мне на выручку золотой. «Получите, - говорит, - что следует». Взял я в руки золотой этот, да больно уж маленьким он мне показался. Поглядел - вижу, что не по - нашенски на нем написано. «Припасай, – говорю, - Петруша, другую монету, а эта у нас не ходит». - «Да Вы, болезный, - говорит он мне, - во французском золоте ничего не смыслите!» Золотой то назад взял и «канареечную» мне сунул. Ну, я ему сорок копеек с неё и сдал. Ну а он: «Серость ты недоделанная», - говорит, да и стречка дал. Конфузно, видно, стало! - заключил буфетчик, обращаясь к стоявшему у прилавка испитому человеку, как видно, своему доброму приятелю.
Я дождался закрытия трактира и подошел к буфетчику. Объявив ему, кто я таков, расспросил о приметах этого человека. На основании этих примет сделал твердый вывод, что Пётр этот, фамилию которого буфетчик запамятовал, был тот, кого мы ищем. От того же буфетчика я узнал, что утром в трактире была любовница Петра - Мария Кислова. Заручившись адресом Кисловой и объявив буфетчику, что в случае прихода Петруши он должен быть немедленно арестован, как подозреваемый в убийстве, я отправился к любовнице негодяя, но застал дома только ее подругу. Подруга сообщила, что Кислова не являлась домой с восьми часов вечера. Сделав распоряжение о немедленном аресте Петруши и Кисловой, я оставил квартиру под наблюдением двух опытных агентов и отправился в публичные дома для дальнейших поисков.
В течение целой ночи мы докладывали Купцову о своих поисках, пока безрезультатных. Однако, чутье Фёдора Михайловича подсказывало, что сегодня Петруша будет в наших руках. Сомневаться в этом не было оснований.
Я, и еще пара агентов наблюдали за трактиром «Избушка» из окон находившейся напротив портерной лавки, опасаясь, что кто-либо из знакомых Петруши может предупредить его о засаде. Другие агенты отправились караулить квартиру Кисловой. Еще десяти агентам было поручено следить за остальными трактирами третьего кольца.
На колокольне церкви Божьей Матери ударили ко всенощной… Вдруг со вторым ударом колокола к «Избушке» медленно подходил мужчина, в котором я узнал Петрушу.
Задержали его без лишнего шуму: только он занес ногу на первую ступень лестницы, как я подскочил к нему, обхватил сзади, приподнял, прогнулся в пояснице и с силою уронил лопатками на землю. Пока Петруша пребывал в глубоком шоке, мы с подоспевшим агентом перевернули его на живот и накрепко связали. Очнувшись, и видя, что сопротивление невозможно, Петруша перестал вырываться.
Мы остановили проезжавшую мимо карету и повезли арестованного в отделение. Петруша всю дорогу, в грубой и неглаженой форме, выражал негодование по поводу ареста и угрожал жаловаться самому министру на своеволие полиции. При обыске у него оказались золотые часы покойного князя, несколько французских золотых монет, а так же липовый, добротно сделанный, пропуск на первое кольцо.
Таким образом, к началу третьего дня после обнаружения преступления, уже второй подозреваемый был в руках правосудия.
Глава 7
Дальнейший ход дела уже не зависел от сыскной полиции, но тем не менее допросы проходили в присутствии Купцова.
Обвиняемые по делу удушении князя Аренсберга Гурий Шишков и Петр Жданов, который, на поверку, оказался трижды судим за кражи со взломом, в преступлении не сознавались, и это обстоятельство причиняло большую досаду всем присутствовавшим властям. Многие явно выражали неудовольствие по поводу неспособности органов дознания добиться от преступников повинной. Прокурор, бесплодно пробившийся с обвиняемыми целых три часа, заявил, что ни ему, ни следователю ни один из преступников
