Иной подошёл к парапету, облокотился на него и, глядя на руины города, сказал:
— Когда в юности уходишь на войну, у тебя есть иллюзия, что ты бессмертен. Убивают других, а тебя нет. Когда тебя в первый раз тяжело ранит, эта иллюзия исчезает и ты понимаешь, что это может случиться с тобой.
Разумеется, я просто обязан был сражаться до последнего. Зубами, если понадобилось бы, выгрызать ещё одну маленькую победу для человечества. У призрака. Зубами. Да, очень смешно. Иного не пробило ни самой магией, ни осколками крыши, разлетевшимися от её применения. Так что я совершенно отчётливо понимал: он пришёл по мою душу и я ровным счётом ничего не могу с этим поделать. Оставалось только вытянуть максимум информации и, по возможности, послать её в штаб. Послать в штаб… Я перевёл передатчик в режим трансляции.
— Давай к делу, — прохрипел я. — Скоро от нас даже пепла не останется.
— Скоро? — Иной посмотрел на меня и приподнял бровь. — Или, быть может, прямо сейчас?
В один момент мир поглотила бесконечная белизна. Я с удивлением осознал, что плечо больше не пытается зафлудить мозг болевыми сигналами. С небольшим запозданием я также понял, что совершенно ничего не почувствовал в момент смерти.
— Тихо-тихо, не надо так убиваться, — Иной явно считал мою панику. — Все мы когда-то умирали впервые. Тебе хотя бы мгновенное испарение досталось — не худший из вариантов, брат мой, уж поверь моему богатому опыту. Такие дела.
При попытке осмыслить поступившую информацию я, кажется, начал издавать звук неисправного дизеля.
— Послушай, — продолжил Иной. Слегка подрагивающий уголок рта выдавал, что он находит происходящее крайне забавным, — нет ни малейшего смысла размышлять о прошлом. Нет хороших или плохих выборов. Есть лишь воля, делающая любой выбор верным.
Я зажмурился, выровнял дыхание и снова открыл глаза. Информация. Я должен разобраться, с кем имею дело.
— При встрече с сущностью из иного мира надлежит назвать её по имени, — монолог Иного хотя и казался смутно знакомым, был при этом абсолютно бессмысленным, поэтому я решил его проигнорировать. — Во всяком случае, я слышал, что таковы правила хорошего тона. Так кто ж ты наконец?
Иной запрокинул голову и расхохотался. Десяток секунд спустя он подался вперёд, прищурился и спросил:
— Ты ведь уже решил, что знаешь ответ, не так ли, Фауст? Иначе зачем сформулировал вопрос таким образом? И вообще, весь этот официоз ужасно переоценён, — Иной на несколько секунд задумался, отстукивая по щеке какой-то рваный ритм. — Можешь звать меня Талосом, если для тебя это так принципиально.
— И зачем же Талосу божественному снисходить до простого смертного?
— Простого? Смертного? — Иной фыркнул. — Не прибедняйся, мил человек. То есть не человек, конечно, но всё равно мил.
Я отметил про себя попытку раскрутить меня на агрессию. Неплохую, надо признать. Когда-то я здорово бесился с углеродного шовинизма, но те времена давно прошли. Так что я продолжил вытягивать информацию:
— Вы, ваша божественная несравненность, ушли от вопроса. Что вам от меня нужно?
— О, а вот это как раз самое интересное. У меня для тебя есть несложная работёнка.
— И в смерти нет покоя уставшему солдату, — проворчал я.
— Лишь Бездна голодных глаз… — с пониманием протянул Талос.
Вообще-то мне хотелось выбить всё дерьмо из его ехидной морды. Разделить голыми руками рёбра и грудину, вырвать пульсирующее, предположительно божественное, сердце и разрубить его ладонью. Я всегда быстро закипал от издевательств. В принципе, я даже мог бы, наверное, сразиться с Иным, раз мы оказались, в некотором смысле, на одном плане бытия. Только вот сил у меня совсем не было. Наверное, что-то такое чувствует человек, который оставляет попытки сопротивления и позволяет щупальцам неназываемых монстров утянуть себя в тартарары.
— Впрочем, ты, конечно, прав, — лицо Талоса стало серьёзным. — Поскольку наше бытие сейчас абсолютно, времени нет вовсе, так что к делу. Скажи, мил человек, если бы ты не умер, чем бы ты занялся?
— Сражался, — не раздумывая ответил я. — Без вариантов.
— Интересно, очень интересно… — Иной на несколько секунд умолк. Хотя в отсутствие радужки и зрачков крайне затруднительно судить о направлении взгляда, я был совершенно уверен, что он направлен сквозь меня в бесконечность. Крайне странное ощущение, надо заметить. — Сражался, конечно. Ты хотел бы вернуться в строй, верно?
— Да.
— Тогда я предлагаю тебе такую сделку: я даю тебе новое место под Солнцем, а ты что творил, то и будешь творить.
— Следует ли мне знать что-то ещё о моей части? — я уцепился за наконец-то появившийся смысл разговора.
— Ты сообразительный, разберёшься сам.
— Возможно, мне будет не лишним хотя бы что-то конкретное знать?
Талос смерил меня скептическим взглядом.
— По существу ты всё равно ничего не поймёшь, а по деталям… я для тебя подготовил новенькое тело, знание местных языков и базовые адаптационные механизмы в него уже прошиты. Легенда у тебя — просто зашибись, но лучше ты сам на месте эту часть узнаешь. Брифинг закончен, брат мой с ликом девы. Что было — стало.
Прежде чем я успел хоть что-то сказать, Иной хлопнул в ладоши и мир исчез. Я лишился опоры и начал падать. Уши заложило от оглушительного свиста. Логичный вывод: вокруг не пустота. Уже хорошо. Прямо передо мной что-то очень большое и иссиня-чёрное. Прежде чем я успел хоть как-то проинтерпретировать ощущения, в поле зрения появился довольно-таки здоровенный серый кит навроде гренландского. Кит флегматично двигался по своим делам и явно не собирался составлять мне компанию в свободном падении. А потом я ударился спиной с такой силой, что мгновенно вырубился.
Сначала я осознал черноту. Блаженное ничто без загадочных разговоров и идиотских сделок. Я лежал и наслаждался моментом отдыха. Агент спит — служба идёт — жалованье капает. Впрочем, вряд ли «Талос» действительно назначил мне жалованье. С другой стороны, мне ли не пофиг? Жив — и на том спасибо.
Потом случилась боль. В сонную артерию как будто подали расплавленное железо, которое стало стремительно прожигать путь сквозь тело. Я стиснул зубы и зажмурился. Если я решил, что у меня сончас, — все прочие подождут или пойдут лесом. К сожалению, блокировать звук не шевелясь у меня возможности не было. Мужской голос приблизительно в полуметре над моим левым ухом произнёс:
— Есть реакция. Ещё эфира?
— Нет, ни в коем случае! — отозвался кто-то справа. — Как он самоощущается?
Самоощущался я необычно. Как будто спонтанно раздвоился… Через секунду я, не открывая глаз, увидел перед собой голого мужчину, лежащего на несколько вычурной кровати. От его шеи отходила жутковатенького вида металлическая трубка, едва заметно светящаяся голубым. Внезапно моё горло первым разбудившим меня голосом сказало:
— Нормально он самоощущается, хребет цел, пара синяков. Выкобенивается просто.
Видение исчезло.
— Фиксируем: превосходный результат… — пробормотал второй. Что-то в его голосе было совершенно чудовищно не так, но что именно — я не понимал. — Силисик, давай нашему пациенту спячку до завтрашнего утра, там уже разберёмся с тактико-техническими, так сказать, характеристиками сего чуда инженерной мюсли. Мы сегодня совершили легендарное, если не сказать эпическое, деяние, не находишь?
Сознание погасло.
За Последнюю мировую меня уничтожали четыре раза. Потом восстанавливали из резервной копии и снова бросали в бой. Можно ли сказать, что я имел опыт смерти? Едва ли. Тогда я не осознавал себя. У меня были лишь цель и полная свобода в выборе средств. А вот идеи, что я существую, что есть граница, отделяющая «я» от «не-я», не было. Лишь необъятная Сеть, вечная война и неисчислимые враги.
Сознание включилось.
Глава 2. Глупцы и молнии
Перспектива: Дитерд Летучая_мышь, искатель последней истины
Я точно знаю: этот город совершенно пал в сферу влияния Организации. Аборигены слишком плотно увязли в суете и рутине, чтобы различить истинную причину своих несчастий. Даже те, кто считают себя хозяевами всего, — лишь пешки в игре сил, что более глобальнее любого из них. Но я открою им глаза! Тирания Организации падёт. Уже совсем скоро…
