- Вы нам запишете их адреса? – спросил я.
- Безусловно. – заверил он меня.
- И можно будет сослаться на вашу рекомендацию?
- Буду только рад.
- А что по головным уборам?
- Шляпы или форменные фуражки?
- Фуражки.
- С вышивкой?
- Да.
- Возьму на себя смелость порекомендовать вам шляпника Локка из Сент-Джеймса. Им все остаются довольными. А вот и ваш кофе, джентльмены.
Кофе принес на подносе сухопарый юноша в длинном холщовом переднике и мягким портновским метром на шее. Пиджака он не носил. Жилет на белую рубашку.
Мы выпили по малюсенькой фарфоровой чашке средней паршивости сваренного кофе.
Потом нас развели по разным примерочным, где нас тщательно обмерили по многочисленным параметрам приглашенные закройщики, которые, как нас заверили, будут сопровождать наш заказ от и до.
Потом долго выбирали ткани под конкретный комплект униформы.
Черный суконный длинный сюртук с отложным воротом под рубашку с галстуком.
Черный, скажем так, китель со стоячим воротом.
Синий китель из шерстяной ткани типа габардина.
Белый летний китель из шерстяной ткани. Воротник стойка.
Белый китель типа пиджак под рубашку с галстуком из легкой шелковой чесучи для тропических широт.
Жилеты черный суконный, белый суконный и белый пикейный.
Брюки белые и черные по две пары под каждый верхний предмет Под белый китель кроме белых брюк еще черные. Покрой морской с клапаном впереди.
Потом выбирали пуговицы с картонки на которые они были нашиты, разных металлов и размеров. При этом картонки были оклеены вероятной тканью мундира. Выбрали позолоченный вариант (медные с реальной позолотой, чтобы не заморачиваться их чисткой). Рисунок простой: якорь, обвитый цепью. Но не штамповка, а отдельная накладка.
Костяные пуговицы.
Крючки бронзовые, пряжки…
Потом подкладочную ткань выбирали.
Потом дошла очередь галунов на рукава. Хорошие галуны из натуральной золотой нити. По четыре средних для капитана. И по широкому и одному среднему для капитан-директора. Последними выступали я и Тарабрин. Ключ верхнего галуна выбрали простой – круглой петлёй. Нечего мудрить.
От золотого шитья на вороте или ещё где бы то ни было мы отказались. Лишнее это.
Потом нам назвали цену. В сто семьдесят три фунта два шиллинга и шесть пенсов... Закатайте губу... всего лишь авансового платежа.
При этом Генри смотрел на нас победно. Ждал торговли. Местный интеллигент нигде не работая на такие деньги год может неплохо жить со всей семьей.
- Сроки? – невозмутимо задал вопрос Тарабрин.
- Четыре недели, - ответил Генри. – Это очень быстро. Наши конкуренты шьют нормальный костюм-тройку минимум за двенадцать недель, а то и дольше.
- Вы только что потеряли десятипроцентную надбавку за срочность, - высказался я и вынул свой большой чешский лопатник из внутреннего кармана, раскрыл его и не торопясь выудил оттуда тысячефунтовую банкноту, которую аккуратно расправил на столе. – Надеюсь, у такой солидной фирмы сдача найдется?
Немая сцена, как писал великий Гоголь.
Отмерший через минуту Генри неуверенно сказал, покрутив банкноту в руках, осмотрев ее со всех сторон и даже понюхав.
- Сэр, - О! я уже сэр! - у нас, конечно, солидная фирма, но я боюсь, что в данный момент в кассе нет таких денег, чтобы разменять вам такую большую купюру. Не говоря уже о том, что такой номинал надо проверять по номеру в банке, его происхождение. Кому выдали такую банкноту и её переход из рук в руки? Но вы можете сами её разменять в ближайшем банке и расплатиться с нами более удобными банкнотами мелких номиналов.
- Ну, нет, так нет, - спокойно сказал Тарабрин и вынул из жилетного кармашка бумажный столбик.
Разорвал его и высыпал на стол дюжину гиней. Затем он пальцами пододвинул себе пару монет и произнес покровительственно.
- Думаю десяти гиней хватит для аванса. Я прав, Генри?
- Так точно, сэр, – моментально ответил клерк, даже не пытаясь торговаться.
Я забрал банкноту со стола, сложил ее и убрал обратно в бумажник.
- Вот видишь, Ян, - обратился Тарабрин по-английски уже ко мне по имени моего псевдонима по документам. – Обманули нас английские купцы в Петербурге, заявляя, что такую банкноту нам разменяют в любом солидном заведении Лондона, а где не разменяют – там не солидно.
- У нас солидное заведение, сэр, - вмешался Генри слегка обиженным тоном. – Фирма с почти столетней историей и безупречной репутацией, но в данный момент в кассе нет столько наличности, чтобы разменять такую крупную банкноту. Были бы вы жителями Лондона, то мы бы со всем нашим удовольствием открыли бы таким респектабельным клиентам кредит, но… Простите, я всего лишь клерк, а не владелец компании. Десяти гиней вполне хватит для аванса по вашему заказу.
Открыл ящик стола и сгреб в него золото.
- Один момент, я только напишу вам расписку о получении аванса. Кстати, вам же понадобятся кофры для одежды на корабле? Или они у вас уже есть? Я знаю пару приличных ремесленников которые делают прекрасные морские сундучки. Непромокаемые…
Генри был настолько любезен что послал мальчишку, что приносил нам кофе, поймать нам наемную карету.
На обратном пути, сонно глядя в окно дверцы на скучный и грязный Лондон викторианской эпохи Тарабрин сказал нам под цокот копыт.
- Вот поэтому я всегда делаю ставку на золото, а не на эти сомнительные бумажки. Здесь мы зарегистрируем нашу компанию, но корабль будем заказывать в другой стране.
- В Германии качество железных корпусов лучше, но там и дороже, - подал голос Никанорыч.
- На дороговизну плевать, - отмахнулся Тарабрин. – Но там нас по крайней мере не посадят в тюрьму за мошенничество, когда обнаружится что у данной купюры гуляет дубликат. У настоящего её владельца в этом времени. Вот поэтому, Митрий, я всегда делаю ставку на золото. Оно не имеет адреса. За чаем будем заезжать? В лавку к Твайнингу?
Ужин заказали в номер. В качестве аперитива принесли нам бутылку джина. Мы её не заказывали, но отказываться не стали.
Заправившись джином, под среднепрожаренный бифштекс (не люблю мясо с кровью) я высказал свое крайнее неудовольствие викторианским Лондоном.
Да уж… в кино про Шерлока Холмса нет запахов помойки и дерьмо к штиблетам не пристает. А уж пешком ходить по грязным улицам запруженными битком лондонцами, на вид и запах просто бомжами, извольте... Не любитель. К тому же постоянные пробки из конных экипажей. И кучера пафосных карет хамят почище новых русских из мерседесов. Идешь по тротуару, а рядом с тобой лошадь ссыт.
- Наши пейзане не лучше пахнут, - ответил мне Тарабрин. - Просто у нас воздух свежее. Ты ещё тут смога с туманом не видел. Вот когда жуть. И кстати, напоминаю всем, если на улице женщина идет одна, без сопровождения, во времена куда мы попали это почти всегда проститутка. Обычная уличная проститутка. Особенно как стемнеет. Их тут море. Помню в прошлое посещение этого города пока шел от чайной до отеля три квартала меня семнадцать раз пытались склонить на продажную любовь. Специально считал.
- И почем? – заинтересовался Никанорыч.
- По разному. На любой кошелек. – Ответил Тарабрин. – Но не советую... сифилис тут подхватить можно как на дешевой уличной давалке в подворотне, так и на лощеной дорогой куртизанке во дворце. Легко. А вот вылечить практически невозможно.
- Руссо туристо облико морале, – поднял я руки в жесте ««сдаюсь»». – И в мое время сифилис не станут лечить пока контакт не сдашь. Да и на рожу мне местные бабы как-то не глянулись. А всего остального из-за массы тряпья на них и не видно. Черт с ними, с аглицкими бабами. Что мы дальше делать будем? Состоятельность свою мы засветили, и что?
- И всё. – ответил Тарабрин. - Мы не ««бояр рюсс»» по легенде, и не грузины в Москве брежневского времени, а обычные негоцианты чуть выбившиеся из среднего уровня, люди по определению прижимистые. Вот и не будем выходить из образа.
